Змеи Неба и Пламени

Кенни Ребекка Ф.

На таком расстоянии драконы все еще выглядят такими маленькими. Такими безобидными. Трудно поверить, что они виноваты в неделях ужаса и боли моего народа.

— Я позову капитана, принцесса, — говорит второй стражник. — Мы можем выделить нескольких охранников, чтобы сопроводить вас в безопасное место.

— Но больше нет никакого безопасного места, — возражаю я. — Пожалуйста, не говорите капитану. Я хочу остаться здесь.

Солдаты переглядываются, не зная, что делать.

— Но ваша досточтимая мать, королева…

— Мне все равно, что

скажет моя мать. Я не хочу прятаться в каком-то углу, чтобы потом меня вытащили и публично казнили. Если мне суждено умереть, я предпочитаю быть здесь, с вами, сражаясь за мой город и мое королевство. Позвольте мне эту честь.

Они снова переглядываются, затем уступают.

— Как пожелает принцесса.

— Отлично. — Я становлюсь за арбалет и берусь за рукояти, направляя его в небо. Сгибаю колени, как показывал капитан, выравнивая прицел на наконечник железной стрелы. — Будьте готовы перезарядить после первого выстрела. Я намерена сбить по крайней мере полдюжины этих переросших летучих мышей.

Первый стражник нервно прочищает горло.

— У нас только три стрелы, Ваше Высочество.

— Всего три? — Я откидываюсь от прицела и смотрю вниз на каменную нишу, где обычно хранится боеприпас. — Нам придется достать еще.

— Их больше нет. Два дня назад приказали отправить все в Гилхорн. Три стрелы на башню — это все, что у нас осталось.

— Тогда, возможно, вам стоит сделать выстрел. — Я с трудом глотаю и отступаю назад. — Я стреляла из этого оружия всего один раз.

— А это на один раз больше, чем мы, — отвечает стражник.

— Подождите, вы никогда не стреляли из него?

Оба стражника качают головами.

Я хмурюсь, пристальнее вглядываясь в них. Шлемы и доспехи делают их старше, но теперь, когда я присмотрелась, думаю, они моложе меня. Семнадцать или восемнадцать, полагаю.

Мать обороняет стены мальчишками, отправляет девочек с важными, срочными посланиями. Она лила жизни в эту войну, как воду в решето, пока в нашем королевстве не остались одни дети.

Ненависть к ней, к драконам и к Ворейну закипает горячей волной в груди. Я вдруг чувствую острое, яростное желание защитить этих мальчишек, хотя мне всего двадцать три, и я ненамного старше их.

— Как вас зовут? — спрашиваю я.

— Листор, — отвечает один.

— Веррос, — говорит второй.

— А я Серилла. Так вы меня и будете называть, если мы собираемся сражаться вместе, не «Ваше Высочество» и не «принцесса». Теперь, какое еще у нас есть оружие?

— Ручная пушка, длинный лук, дюжина стрел, копье и наши мечи, — с виноватым видом говорит Листор. — Мы просто вспомогательная башня. Башни у ворот и по углам стены имеют больше припасов, больше людей.

— Почти всех отозвали к замку, чтобы защищать королеву, — добавляет Веррос.

— Значит, остальной город должен защищаться сам?

— Я бы никогда не осмелился говорить плохо о капитане или королеве, или генералах…

— Может быть, кто-то должен был сказать что-то плохое до того, как все зашло так далеко. — Возможно,

это должна была сделать я. Мне хочется кричать, рыдать, бить кулаками в грудь матери, а может, даже врезать капитану Ритчелду, но я не могу сделать ничего из этого. Я расправляю свои пышные юбки, подтягиваю низкий вырез платья и снова хватаюсь за рукояти большого арбалета. — Мне понадобится ваша помощь, чтобы перезарядить его после выстрела. Черт, они приближаются. Они всегда летают так быстро?

— Не уверен, Ваше Высочество… то есть, Серилла, — ответил Веррос.

— Они злятся, — бормочу я, почти чувствуя ярость драконов в острых контурах их крыльев, в углах их шеек и хвостов, в напряженной, устремленной силе их тел, несущихся к моему городу, как стрелы судьбы.

Когда клубы дымчато-синих облаков рассеиваются, сквозь них пробиваются потоки золотого света, озаряющие крыши окраин города, дома и лавки тех, кто не достаточно богат, чтобы жить за городскими стенами. Свет также отражается от далеких полей пшеницы и кукурузы, отдаленных пастбищ и поясов густых лесов. Он проникает сквозь крылья драконов, превращая их в огненные, полупрозрачные очертания. Быстрый подсчет подсказывает мне, что к нам летят как минимум тридцать драконов, возможно, и больше.

Во главе приближающейся стаи — гладкий черный дракон с мускулистыми, чешуйчатыми ногами, зловещей мордой, двумя длинными рогами и хребтом, украшенным жуткими шипами, каждый из которых, вероятно, длиннее моего тела, хотя с такого расстояния трудно сказать точно. Я никогда не видела дракона так близко — за исключением одного дракончика, когда мне было семь. Это была часть циркового представления, которое приехало развлекать нас при дворе. У дракончика были скованные железом крылья и морда, и я так сильно заплакала при виде этого, что мать была вынуждена отослать артистов.

Теперь я старше и понимаю, что самые безобидные, милые существа могут вырасти в крылатых разрушителей, лишенных всякой жалости — как тот, что сейчас направляется прямо к башне, на которой я стою.

Не уверена, почему именно этот черный дракон нацелен на мою башню, если только мое розовое платье, развевающееся на резком весеннем ветру, не действует как маяк, вызов, крик о внимании.

Дракон резко поднимает свою длинную шею и ревет в небо — это крик ярости и приказа. Немедленно остальные драконы отрываются от группы, широко обходя город, чтобы напасть с разных направлений.

Но он не меняет курса. Он летит прямо ко мне.

— Черт, — дрожащим голосом говорит Веррос. — Он прямо на нас летит.

— Только если я не попаду в него первой. — Я сгибаю колени, прицеливаюсь из арбалета и тянусь к спусковому крючку. Он такой огромный, что мне придется использовать всю руку, чтобы выстрелить.

Глубокий, медленный вдох. И еще один выдох.

Целюсь чуть выше, чем нужно, чтобы учесть траекторию дракона.

Что-то гремит справа от меня — это пушка, выстрелившая с другой башни. В воздухе висит горький запах порохового дыма.