Змеи Неба и Пламени
Шрифт:
Он даже не реагирует. Направляется к месту, где я разложила свои вещи: чистая одежда, небольшая фляга с чем-то крепким, пакетик с травами…
Как только он ставит меня на пол, его когтистые пальцы цепляются за подол платья, и в следующее мгновение ткань соскальзывает вверх, оставляя меня обнажённой. Я вскрикиваю:
— Я только что сложила это!
Но он не слушает. Ловко хватает одеяло и принимается вытирать меня, совсем не заботясь о моих протестах.
— Подними руки, — приказывает он.
Я повинуюсь, и он методично проводит тканью по моим бокам, затем по груди.
Тепло
Когда он спускается ниже, я перехватываю одеяло и отступаю.
— Дальше я сама. Ты переоденься, а потом сними тушёное мясо с плиты. И смотри, не пролей ни капли.
Спустя несколько минут мы сидим напротив друг друга, он — в чёрных брюках и светлой рубашке, я — в розовом платье. Он выглядит так чертовски хорошо, что мне трудно сосредоточиться на еде.
Ложек у нас нет, поэтому я беру ракушку из коллекции Киреагана и показываю, как зачерпнуть тушёное мясо половинкой ракушки, как подуть на неё, чтобы остудить бульон, и как отправить содержимое в рот. Принц внимательно копирует всё, что я делаю. Он чертовски очарователен.
— Ну? — с ожиданием смотрю на него. — Как тебе?
Он моргает, прожёвывает, проглатывает.
— Как ты сотворила это волшебство?
— Это не волшебство, а наука. Разные вещества взаимодействуют под воздействием внешних сил — в данном случае тепла.
— Значит, всё же волшебство.
Я смеюсь и подношу ко рту ложку с новой порцией.
— Хорошо, волшебство.
Мы едим в молчании, наполненном тихим согласием, и мне лишь раз приходится напомнить ему не жевать с открытым ртом. К тому времени, когда наши ложки скребут по дну миски, я приятно сыта и ощущаю нарастающую сонливость.
— Возможно, это лучшее рагу, которое я когда-либо готовила, — вздыхаю я с удовлетворением. — Хорошо, что Джессива дала мне этот коготь. Без него я бы не смогла так ловко всё нарезать. Конечно, можно было бы найти камень и попытаться использовать его как нож, но это было бы не так удобно. Интересно, оставила ли она один для себя? Или у неё есть что-то ещё…
— Что-то ещё? — хмурится Киреаган. — Что ты имеешь в виду?
— У неё должно быть какое-то другое оружие… если она… — Чёрт. Мне не стоило этого говорить.
— Если она что? — Киреаган не отводит взгляда, его настойчивость не знает пощады. — Зачем ей оружие?
Я ёрзаю.
— Ты знаешь зачем.
Он слишком умен, чтобы не понять.
— Она дала тебе этот коготь, чтобы убить меня. А значит, ты думаешь, что у неё есть другое оружие, чтобы убить моего брата.
Громовой раскат вторит его словам, гулко отдаваясь в горах, потрясая стены пещеры. Ветер врывается внутрь, завывая с пустынной тоской, будто истерзанная душа, обречённая скитаться в ночи.
— Думаю, она может попытаться, да, — мой голос едва слышен даже для меня самой, но, каким-то образом, он его улавливает.
— И ты даже не подумала сказать мне, что мой брат, последний живой член
— Я предупредила Варекса, — запинаюсь я. — Сказала ему, чтобы держал ухо востро рядом с ней.
— Как и я, он примет человеческий облик, — сквозь стиснутые зубы произносит Киреаган, поднимаясь на ноги. — Он будет уязвим, беззащитен, без своих шипов и чешуи. Один на один с женщиной, которая хочет убить его. В эту самую минуту он может быть уже мёртв. И если это так — это твоя вина.
— Прости… — я судорожно глотаю воздух. — В тот момент всё было слишком… Я должна была думать и о себе. Ты отверг меня, и я не знала, какого дракона выбрать, куда идти…
— Так вот почему ты всё же выбрала меня? — перебивает он. — Возможно, ты не просто дразнила меня. Может, ты действительно хочешь убить меня. Как ты собираешься покинуть эту пещеру после шторма, если я умру? У тебя не будет крыльев, чтобы спуститься вниз. Или, может, у тебя и других женщин есть союзники среди клана? Есть ли ещё предатели, плетущие заговор у меня под носом, замышляя смерть и гибель нашего народа?
— Не могу говорить за других женщин, — я резко встаю и отступаю назад. — Но у меня нет никаких союзников. Когда я была в загоне с остальными пленницами, разговоры о том, чтобы переманить на нашу сторону несколько драконов, действительно возникали…
— И я слышу об этом только сейчас, — рычит он. — Как и о том, что Варекс в смертельной опасности.
Странно, но его человеческая ярость пугает меня сильнее, чем драконья. И всё же… я тоже злюсь. Нет, я в ярости.
— Как ты смеешь? — мои губы дрожат, но голос звучит твёрдо. — Как ты смеешь вести себя так, будто я твой преданный осведомитель, твой партнёр, союзник, который обязан сообщать о подозрительных и предательских замыслах? Я не твоя пара. Я твоя, чёрт возьми, пленница. Как ты мне сам сегодня утром напомнил.
Он приближается — высокий и грозный, его чёрные волосы струятся за спиной, словно плащ, а в глазах сверкает ярость. Когда я отступаю к стене пещеры, он резко движется вперёд, с силой прижимает ладонь к камню у меня над головой. Его когти со скрежетом скребут по скале рядом с моим ухом. Он подавляет меня своей мощью, его жар пылает на моей коже.
— Я думал, что между нами было нечто иное, — процедил он сквозь зубы. — Я начал тебе доверять. Похоже, меня ввели в заблуждение.
— Не надо так, — я обеими руками упираюсь в его грудь и толкаю. Это всё равно что пытаться сдвинуть гору. — Не сваливай на меня вину за положение, в котором оказались мы оба. Оно не устраивает никого, и мы можем всю ночь перекидываться обвинениями — от меня к тебе, от моей матери к твоему отцу, от короля Ворейна к Фортуниксу, от Джессивы обратно ко мне. Но это ничего не изменит. Я думала, что предупреждения твоему брату будет достаточно. Даже это заставило меня чувствовать себя предательницей своего народа. Но прости, что не сказала тебе, Киреаган. Правда, прости. Я не хочу смерти твоего брата. И твоей тоже. Особенно теперь, когда ты обрёл человеческую форму.