Змеиная Академия. Щит наследника. Часть 2
Шрифт:
Рука фейри была ледяной — так, что даже обжигала. Легла на лоб, не давая вырваться и протестовать.
— Передаю суть своей силы и свой ранг защитника… А теперь… повторяй… — шепот перешел в отчаянный хрип, а она лишь смотрела, как завороженная, не чувствуя ни боли, ни страха, и губы сами произносили за умирающим слова древнего наречия.
— Aе еst tеllе dаrаnе, Nilyаr Shеllаryоn shе Lyаshеss…
— Я буду твоим Щитом, Нильяр Шелларион шэ Льяшэсс.
— Un ееk tаnnе.
— Отныне и навеки…
Едва заметная темно-зеленая, искристая дымка просочилась под кожу, дезориентируя.
— Накроет чуть позже…
И он затих. Но пока еще, к счастью, был жив, хоть и тяжело ранен. Впоследствии Верховная жрица Справедливости не раз и не два с ужасом вспоминала тот день, видя его в своих кошмарах. Каждое существо в мире в определенный момент открывает для себя и в себе неведомые доселе пределы. В это проклятое утро предел брать предстояло ей одной — ради двух обескровленных тяжелораненых мужчин, каждый из которых занимал слишком важное место в ее сердце.
Замерла, замерзла изнутри. Собственная боль как будто притихла, отступая на задний план. Удобно, что так много крови… мелькнула и пропала мысль где-то на периферии.
Можно звать иногда без слов.
Ис-тайше откликнулся, словно ждал этого момента. Хотя, почти наверняка ждал, потому что и знал, и видел то, что здесь только что произошло.
«Вы обещали», — только и смогла прошептать.
«Да», — мощная сила приподняла и укутала ее сознание, легонько отстраняя от управления собственным телом, глядя на этот мир сквозь ее разум и тело светящимися ядовитым мхом глазами.
Она видела все, будто стоя в стороне. Вот ее собственная окровавленная ладонь ложится на грудь Эрайша, вот его тело обвивает мощным змеиным хвостом, крепко прижимая к себе.
— Я дарую тебе мое прощение, отступник. Все сотворенное тобой ты своей собственной кровью омыл и искупил…
Смертельно раненый вдруг распахнул широко пустые глазница, повел головой — слепо и беспомощно. Никогда и ни у кого она не видела такой ярости, ненависти и боли, как отразилась в этот миг на лице младшего фэйри.
— Глупая девчонка. Жалостливая дура. Кто просил тебя. Мне не нужно… не нужно прощение того, кто меня предал… отец, — слово зазвенело, покатилось прочь, рассыпаясь на осколки и обнажая чужие, так и не зажившие раны. Те, которых она боялась сильнее всего.
И в этот момент они разделились. Ее сознание вернулось в тело, которое отшвырнуло прочь, прямо к лежащему все еще без движения иршасу, а призрачный силуэт Повелителя холмов наполнился силой, облекаясь плотью, и вот уже он сам склоняется над умирающим сыном. Тем самым старшим и единственным сыном, которого когда — то он приказал ослепить и лишил большей части его магической сути, но так и не нашел в себе сил уничтожить.
— Эраньяш… — когти-пальцы тронули свалявшиеся окровавленные волосы — почти нежно, почти любя. По застывшему маской вечному лицу было невозможно ничего прочесть, — ты мало изменился, мой гордый сын, ты так и не смог понять моего поступка, ослепленный своей силой. И все же я дам тебе второй шанс. Слишком уж сильно за тебя просили те, кому ты стал дорог.
Зелень проросла сквозь камни, устилая пол плащом, скрывая кровь и раны на теле.
— Я дарую
Рин сжала зубы, понимая, что больше не имеет права вмешиваться. Справедливый приговор, но все равно жестокий. Впрочем, у зеленого господина иное мерило поступков.
— Ты меня понял? — негромкое вроде, не несущее в себе угрозы слово, но застывший мужчина вздрогнул, кривя в муке губы, кивнул почти поспешно, выталкивая из себя:
— Да, Повелитель…
И затих, теряя сознание. Алая коса свилась змеей, сверкнули под лучом солнца стальные стрекозиные крылья Владыки. Ис-Тайше наклонился, целуя раненного в лоб, и от его поцелуя разбегалась зелеными искрами магия древнего фэйри, оседая на истощенном теле.
Он обернулся, чуть хмуря тонкие брови. Мелькнули острые зубы.
— Мой долг закрыт перед тобой, змейка, но в помощи по — прежнему не откажу. Иди уже к своему принцу, я дал ему капельку силы, — сказал — и истаял, будто и не было.
Мозг, все еще пребывая в ступоре, с трудом осознавал, что именно сейчас сказали. Рин обернулась почти машинально, склоняясь над раненным, заученными движениями, превозмогая боль, наложила диагностическое заклинание. И, только когда пришел отклик, говорящий о том, что мужчина отделался рассеченным виском и сильнейшим магическим опустошением, подняла на него глаза. Сердце замерло на миг, а в груди стало нестерпимо больно.
Чужая личина сползала клочьями, изредка чуть мерцая — у потерявшего сознания иршаса не было возможности ее больше поддерживать. Под маской ставшего уже привычным, строго и требовательного, но всегда готового их поддержать преподавателя скрывалась совсем иная… бархатно-синяя, словно звездное небо, с серебряными прожилками, маска наследника. Даже потеряв сознание, ал-шаэ не обратился, только зашипел, скаля клыки, когда она коснулась его лба, убирая слипшиеся волосы.
Перед глазами все плыло. Риян дан Шасс на самом деле — ал шаэ Нильяр шэ Льяшэсс. Теперь становились понятными и частые отлучки, и беспрекословное повиновение отца и мастеров Академии. Тех, кто, видимо, знал. Но едва ли таких много. Она не имеет права рассказывать… придется придумать, что же говорить, в ответ на многочисленные вопросы.
Пальцы дрожат. Почему? Так устала. Внутри свернулся тугой ком тревоги и ужаса, так и не вылившийся наружу. Несколько когтей обломаны. Кружится голова, и хочется лечь и уснуть, не видя ни крови ни грязи. Только прохладное жесткое тело под пальцами дарит ощущение реальности. Руки и хвост в крови, но, каковы повреждения — так и не скажешь. Эрайшу гораздо хуже, но подойти к нему уже совсем нет сил, Повелитель ведь выполнил свое обещание…
Голова клонилась вниз, и она не смогла сопротивляться — легла, уткнувшись в грудь наследника щекой. Сознание двоилось, но она никак не могла себя отпустить, словно какая нужда жила внутри, заставляя выжидать. Ей надо… надо… чтобы он открыл глаза. И завершил связь.