Змеиная прогулка
Шрифт:
«Моя жена, черт возьми!»
«Я не знаю. Мне не сказали». Она лгала. Теперь он знал наверняка.
Только один из больших вертолетов все еще присел перед обгоревшим корпусом, в котором находился центр связи. Носильщики Лессинга втащили его по лязгающему, воняющему маслом металлическому трапу в грузовой отсек, заставленный переплетенными ящиками и освещенный парой голубоватых ламп накаливания. Его бросили вместе с носилками между двумя другими носилками. Коренастый коммандос сел лицом к Лессингу, зажав винтовку между колен.
Он напрягся, чтобы увидеть, кто его соседи. Слева от него, среди
Человеком справа от Лессинга был Ричмонд.
Он был мертв.
Иззиеш закрыл лицо одеялом, но оно частично соскользнуло. Его длинные бледные черты лица после смерти выглядели чуть менее мрачно, чем при жизни. Лессинг не мог видеть ран из-за одеяла, но морская вода и кровь запачкали грязную металлическую палубу под его носилками.
Медсестра вернулась и расстегнула ремни, удерживающие Лессинга на носилках. «Садись. У меня нет ключа от наручников, но я могу переложить тебя из мокрой одежды во что-нибудь сухое. Вот они ваши, не так ли?
Кого волнует сухая одежда? Они не имели значения. Джамила ушла.
«Не волнуйтесь», — сказала женщина. «Я — медсестра. Я раньше видела обнаженных мужчин. Она говорила так, как будто это была своего рода большая личная жертва.
Ее старомодная скромность немного позабавила Лессинга. Она казалась такой взволнованной, такой усталой и такой искренней. Он позволил ей добиться своего…
Штаны были его светло-серыми комбинезонами. Джамила гладила их позавчера, когда мир был другим. Сначала он не узнал белую рубашку, но затем понял, что это та самая, которую он носил, когда посещал лидера черных мусульман Халифа в Лос-Анджелесе. С тех пор он его не надевал.
Медсестра сменила ему брюки, кудахча над царапинами и ссадинами от ракушек. Наручники не позволяли ей сменить ему рубашку, и ей пришлось довольствоваться тем, что накинула ему на плечи сухую рубашку. Он снова свернулся на жестких носилках. Ощущение ткани напомнило ему Моргана, Халифа и Джамилу.
Внезапно он задался вопросом, есть ли у Халифа маленькая зомби-таблетка — как ее зовут? Тетродотоксин? — все еще был в нагрудном кармане рубашки? Он никогда его не удалял. Если бы оно было там, у него был бы способ избежать пыток, а возможно, и сбежать! Он перевернулся так, чтобы его не видели ни медсестра, ни флегматичный охранник, и позволил своим пальцам блуждать по ткани.
Он почувствовал крошечный комок глубоко в шве кармана. Немного ткани… Корешек билета в театр? Забытый аспирин?
Это была таблетка зомби.
Его охватило волнение. Где он мог это спрятать? Иззи наверняка разденут его, обыщут с головы до ног и выдадут ему свою любимую тюремную одежду — синий спортивный костюм. Они найдут таблетку! Он думал так сильно, как позволяла боль в голове. Конечно! Его голова! Он поднял руки к повязке на виске, застонал и рухнул вниз. Уголок ватного диска высвободился у него в пальцах, и он сунул таблетку в складку в самой чистой и сухой его части. На данный момент этого достаточно. Ему будет лучше, если
Ему вспомнился рассказ Копли о пойманном простове, который расплавил пластиковую ложку на лампочке в своей камере и использовал эту слизь, чтобы покрыть контрабандно провезенную таблетку цианида так, чтобы она была водонепроницаемой и не растворялась. Он проглотил его, подождал, пока оно снова не появится в его стуле, смыл его и проглотил снова — и снова, и снова, снова и снова, в течение нескольких месяцев. Наконец, когда он больше не мог терпеть «дисциплину» своих похитителей, он просто сломал пластиковое покрытие зубами и стал историей. Самое смешное, по словам Копли, заключалось в смятении охранников неожиданным выходом пленника: в этой стране — Лессинг не могла вспомнить, какая это была — всякий раз, когда заключенный сбегал или совершал самоубийство, его охранников заставляли тянуть жребий, и проигравшему грозил расстрел. Веселый!
Вертолет застонал, вздрогнул и накренился в предрассветное небо. Полет не занял много времени; Корабль Иззи стоял недалеко от берега. Это был один из их новейших атомных эсминцев. За последние два десятилетия завоеваний в Персидском заливе и Средиземноморье они создали весьма впечатляющий флот.
Лессинга вытащили на слегка покачивающуюся палубу. Прохладный, влажный, пахнущий солью воздух был приятным. Он оглянулся и увидел, как формируются коммандос в черном, спешат взад и вперед моряки в коричневой форме и техники, толпящиеся над гигантскими вертолетами, похожими на саранчу. Они собирались отправиться в путь. Ему показалось, что он увидел группу других заключенных, прижавшихся друг к другу у переборки, но перед ними прогремел вилочный погрузчик, несущий стопку коробок, и когда он проехал, они исчезли. Неужели эта серебряная вспышка была седыми волосами миссис Делакруа? Дальше он заметил пять или шесть носилок, разложенных на палубе в окружении медиков и санитаров. Были ли жертвами пассажиры Иззи или его собственные товарищи? У него не было возможности сказать.
Все станет ясно позже. Вероятно, он счел бы это разъяснение очень болезненным.
Лессинг наблюдал, как два матроса пронесли мимо него носилки Абу Талиба. Еще двое затолкали окоченевший труп Ричмонда в коричневый пластиковый мешок для трупов и застегнули молнию. При этом Лессинг заметил что-то на влажной, темной ткани носилок, где лежала птица-кики. Лессинг посмотрел. Немного стекла? Осколок зеркала? Что-то блестело там в туманном утреннем свете.
Он знал, что это такое.
Осколок серебристого шара Паков-1.
Открытый клапан пергаминового конверта Лессинга торчал из кармана Ричмонда, когда матросы подняли его тело.
Морская вода. Плавание Ричмонда в заливе Мадоленим, должно быть, сделало это!
Контейнерам было полвека, они были хрупкими и, вероятно, были водорастворимыми. Какой лучший способ доставить их содержимое? Должно быть, они начали разлагаться в тот момент, когда намокли.
А что насчет черного цилиндра — Паков-2? Вряд ли оно будет в лучшем состоянии.
Все здесь, включая Лессинг, наверняка были заражены Паковом-1. Если бы «Паков-2» тоже был бы свободен, для всех на этом корабле — возможно, и на самом Понапе — конец.