Змеиная прогулка

Калверхолл Рэндольф Д.

Лессинга это не волновало. Он почти не чувствовал ударов.

Наконец они сковали его по рукам и ногам, ожидая перевозки в Иерусалим.

Когда они подошли, он все еще слабо улыбался.

Он наведет на тебя все болезни Египта… И всякая болезнь и всякая язва… доколе не будешь истреблен.

— Второзаконие, 28:60, 61.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Понедельник, 22 февраля 2044 г.

«Теперь Лессинг знал каждую трещину в полу и каждую трещинку

в штукатурке коридора, ведущего к кабинету Сонни. Кирпичные стены были выкрашены в потертый красно-коричневый цвет до уровня плеч, а затем побелены до самого высокого потолка. Пол был цвета грязного красного дерева, местами густо замазанный, а там тонким, так что сквозь него проглядывало полдюжины старых пальто. Здание выглядело и пахло древним, но оно было построено только во время реконструкции после изгнания арабского населения Израиля примерно тридцать лет назад. Лессинг предполагал, что его тюрьма была частью какого-то более крупного полицейского комплекса, но никто так и не сказал, где она находится. Его охранники, два темнокожих североафриканских еврея, однажды сказали, что улица Дерех-Шехем находится совсем рядом; это означало северо-восточный Иерусалим, если ему не изменяла память.

Внутри этого лабиринта Сонни (единственное имя, которое когда-либо использовал его следователь) занимал кабинет относительной роскоши: бежевые стены, жалюзи, алые и голубые арабские ковры, фотографии усатых основателей Израиля, пара пейзажных картин, приличный стол (под неряшливой кучей бумаг и папок), серебряный кофейный сервиз, «освобожденный» из особняка в Дамаске, японский телевизор, тайваньская стереосистема, китайский видеомагнитофон и корейский проигрыватель лазерных дисков со всеми необходимыми вещами, оборки. Стул Сонни тоже был чудом хрома и искусственной кожи копарда. Даже его «гости» получили мягкие сиденья и газировку, пиво или кофе на выбор.

Сам Сонни был невысоким, коренастым, лет около тридцати. Как и у многих евреев славянского происхождения, его волосы были короткими, вьющимися и светлыми, как бутылочка старлетки. Он носил трикотажные спортивные рубашки с открытым воротом, брюки пастельных тонов (лаймово-зеленые на прошлой неделе) и дорогие кроссовки. Он был офицером АРАД, израильской разведывательной службы, организации, построенной на традициях многих предыдущих: Моссада, ЦРУ, КГБ, УСС, ЧК…. Сонни был всего лишь современным воплощением в ряду инквизиторов, который простирался вплоть до подземелий старой Ассирии.

Не то чтобы он когда-либо причинял вред Лессингу. Действительно, он никогда даже не дунул на него. Для Сонни Лессинг был рош катаном, «маленькой головкой»: мелкой сошкой, ничем, никем, простым человеком, которому не повезло, и он оказался не на той стороне, когда все обрушилось. Установив статус Лессинга в Партии человечества и обнаружив, что он почти аполитичен, Сонни больше не проявлял профессионального интереса. Время от времени он вызывал Лессинга, но в основном для того, чтобы поговорить о кино, еде, одежде, сленге, королевах-помпезниках и спорте — обо всем современном, обо всем американском. Тайное стремление Сонни, казалось, заключалось в том, чтобы разделить радость тех святых душ, которые жили в Беверли-Хиллз, и, возможно, в конечном итоге жить в небесном царстве самого Малибу!

До сих пор Лессинг жил легко. Похитители действительно раздели его, обыскали и выдали неизбежный синий

спортивный костюм. Затем его поместили в комфортабельную камеру, больше похожую на комнату в общежитии колледжа, в которой были кровать, туалет, умывальник, стол, который раскладывался из стены, и стул. Еда была съедобной, на обращение он не жаловался. Спартанец мог бы сетовать на слишком большую роскошь!

Поначалу у него действительно был неприятный момент, когда он пытался спрятать таблетку зомби Халифы; а оказалось все просто. Иззи не ожидали, что он что-нибудь несет. Дантист осмотрел его зубы на предмет капсул смертника, и личный досмотр был унизительным, но не более того. Он легко вытащил свое крошечное сокровище из повязки на голове в шов спортивного костюма, и никто его не заметил. Позже он перенес ее в полую металлическую трубку приспособления для туалетной бумаги в своей камере. Оно все еще было там, когда он смотрел в последний раз.

Никто не подозревал его в каком-либо отношении к Пакову, во всяком случае здесь, в Израиле. В этом он был уверен. Через Сонни и его охрану Лессинг отслеживал грипп, недавно поразивший Израиль, но не мог сказать, был ли это первый поцелуй серебристой косы Паков-1 или просто обычная зимняя ерунда. Когда две недели прошли без происшествий, он начал думать, что черный цилиндр Пакова-2 не разорвался — или был неэффективен — или был найден и нейтрализован, когда труп Ричмонда готовили к захоронению. Возможно, они подбросили его вместе с ним. Какая ирония: кровожадный старый Ричмонд выращивает ромашки с ароматом Пакова!

Почему Иззи не интересовалось содержимым карманов Ричмонда? Мало кто носит с собой конверт из пергамина, в котором лежат осколки зеркально блестящего пластика и потертый на вид черный цилиндр. В наш постпаковский век к таким безделушкам нельзя было не относиться с подозрением! Неужели оба контейнера истлели до неузнаваемости? Возможно, какой-то несчастный матрос украл черный цилиндр, посчитав его ценным, или служащий морга, или кто-то из родственников Ричмонда, которому было передано тело?

Где был Паков-2?

Связанная с этим загадка: почему начальство Ричмонда не задавало вопросов? Тот, кто его послал, должен верить, что миссия провалилась — что кикиберд так и не нашел Пакова Лессинга — иначе они уже были бы здесь. И все же, не пошлют ли они для проверки какого-нибудь другого бедолагу — мученика или невольную человеческую жертву?

Сонни действительно спрашивал о Ричмонде, яме, вырытой в полу гостиной Лессинг, и казни Бауэра. У Лессинга была наготове правдоподобная история: Ричмонд был жадным, работал как на себя, так и на своих кураторов, а Бауэр пытался купить себе жизнь с помощью тайника документов СС — и денежного резерва Лессинга для операций клуба «Лингани». Сонни проглотил это, не моргнув. Верил ли он, что это что-то другое; этот человек был не дурак.

Вопросом на миллион долларов был сам Паков-2. Если бы трубка была целой, непосредственных проблем не было бы. Не сейчас. Но позже? Всегда? Если бы он разорвался, возможности были бы ужасны. Несмотря на свою прежнюю решимость, Лессинг обнаружил, что он не готов к геноциду. Из окна Сонни он мог видеть мужчин, женщин и детей. Большинство из них были израильтянами, но некоторые были арабами или иностранцами. Он не питал к ним никаких чувств, ни любви, ни ненависти; однако он не хотел, чтобы они погибли из-за него.