Змеиный культ
Шрифт:
— Друга? Какого ещё друга? Ты про Бальтазара? Ах-ха-ха! Какой он мне друг? Кукла размалёванная. Ты бы знал, как он меня бесит! Таких засранцев как он ещё поискать надо. Нет. Я здесь не из-за этого козла. Я просто не могу телепортироваться. Странно, но что-то мешает мне это сделать. Одно из двух: либо Спаситель меня обманул, что вряд ли, либо что-то блокирует перемещение между Эдемом и Небесным Царством, и вот это уже больше похоже на истину, — бодрый, весёлый голос ангела с каждым новым словом становился всё ближе и роднее. Странно, но Вильгельм уже перестал испытывать мучающее его до этого чувство страха. На его место пришли спокойствие и умиротворённость.
— Удивительно. То есть ты такой же заложник в моём мире, как я в твоём небоскрёбе? — ухмыльнулся Вильгельм, взяв с тумбочки апельсин.
Несколько раз, играючи подкинув оранжевый фрукт, Вильгельм принялся очищать его от кожуры. В этот момент он и сам до конца не понимал, хочет он его съесть или всего лишь вновь почувствовать тот завораживающий запах.
— Нет, совсем не так. Ты не заложник. Если не хочешь мне помочь, я не стану тебя заставлять. Ты можешь покинуть нас в любую минуту. Да и «Пронзающий небеса» вовсе не мой. Точнее он лишь частично принадлежит мне. А в остальном всё верно. Я застрял в этой помойке и не могу попасть обратно. Алкоголь, наркотики, девки, безумства, безрассудства, творчество… Я перепробовал всё и мне здесь уже скучно. Раньше я радовался нашему освобождению из инфернального плена. Раньше я не мог насытиться безумством вашего мира. А сейчас мне всё это уже приелось… Представляешь, я даже пробовал писать картины! — Асмодей рассмеялся звонким юношеским хохотом. — Но всё это лишь для того, чтобы хоть как-то отвлечься. Единственное, что держало меня здесь, исчезло и я даже не могу найти следов.
— И что же тебя держало? — очищая апельсин от кожуры, поинтересовался Вильгельм.
Приятный цитрусовый аромат уже распространился по палате и вытеснил собой все остальные немногочисленные запахи.
— Леди Габриэлла. Мой лисёнок. Скажи, может быть, ты что-то знаешь о ней? Возможно, что-то слышал? — Асмодей поднялся со стула.
Ангел оказался невысокого роста. Во всяком случае, Вильгельм представлял его более внушительным.
— Габриэлла? Нет, пожалуй, не слышал. А кто она? — пережевывая дольки апельсина, уточнил Вильгельм.
— Прекрасная рыжеволосая девушка с гетерохромными глазами и буйным нравом. Она командовала второй твердыней в Гонконге во время вечной войны. Таких как она было немного. — Асмодей неспешно подошёл к Карновскому и уселся рядом с ним. Змеиные глаза неподвижно уставились на собеседника. Со стороны всё это напоминало, будто бы змея гипнотизирует свою жертву, перед тем как сожрать.
— Это же было очень давно! — удивился Вильгельм, изучая жутковатые глаза Змея.
— Да, но она же бессмертная! Ученица Гавриила. Обладательница «дара» и всё такое. Какая для неё разница, когда это было? — лицо Змея посуровело, зрачки растянулись и расширились.
По всей видимости, его что-то разозлило или сильно расстроило. И без того жутковатый образ небесного Змея стал ещё более пугающим. Карновский вздрогнул и невольно отодвинулся от сидящего рядом с ним собеседника.
— Бессмертная? Я думал, что это не больше чем просто легенды! — нервно перебирая в руках кожуру, ответил Вильгельм.
— Неужели никого из бессмертных не осталось в этом мире? А Персивальд? Этот маньяк тоже, по-твоему, легенда? — голос ангела поменялся. Он стал более злобным и реверберирующим. Чёрный змеиный язык стал выпрыгивать чаще и дальше, угрожающе пришлепывая, перед тем как вернуться обратно в рот. Сейчас миловидный юноша совсем не казался Вильгельму доброжелательным и учтивым.
— Прошу прощения, но никого из бессмертных мне не доводилось видеть, — уставившись в пол, произнёс Вильгельм. Он испытывал неописуемый ужас, чувствуя себя ничем иным как маленькой мышью сидящей перед огромным голодным питоном.
— Да как такое возможно?! Отвечай! — Асмодей в бешенстве вскочил с кровати, схватив Карновского за шею, и поднял перепуганного доктора, играючи удерживая его на вытянутой руке. — Как так получилось, что вы, жалкие обезьяны, не заметили исчезновения величайших из всего вашего рода? Как можно быть такими тупыми и недальновидными? — лицо ангела исказила гримаса гнева. Чёрный змеиный язык пришлёпывал при каждом слове. Необъяснимая ярость пришла на смену безмятежному спокойствию и в одночасье превратила миловидного ангела в разъярённого демона. Его крепкие пальцы сдавили горло перепуганного доктора. Сдавили с такой силой, что с трудом удавалось дышать.
— Но Вечная война закончилась больше трёх столетий назад! — прохрипел Вильгельм, не понимая, что происходит.
Вильгельм и правда не мог понять чем именно он смог так сильно разозлить этого паренька. Как бы ни старался, но он не мог придумать ни одной вменяемой причины для этого безумства. А тем временем пальцы озверевшего от необъяснимой ярости ангела, всё сильнее впивались в его шею. Обезумивший от ужаса Вильгельм безрезультатно брыкался, в надежде вырваться, но всё было тщетно. Желтоглазый юноша был невероятно силён. Он удерживал на вытянутой руке крепкого по комплекции Карновского так, словно тот был каким-то котенком.
— И это последнее, что я помню, за исключением тех жалких десяти лет, проведённый в вашем «новом» Эдеме! — Асмодей разжал ладони. Перепуганный Карновский упал на пол.
На лице Вильгельма застыла пугающая гримаса ужаса в тот момент, когда он в панике отползал от разгневанного Змея. Вильгельм спешно отполз на несколько метров назад, после остановился.
— Всё, с меня хватит! Я немедленно покидаю это место! — поднявшись с пола и тяжело дыша, возмущённым голосом заявил доктор.
— Как бы, не так! — раздражённо ответил ангел, надменно глядя на перепуганного человека.
Асмодей всем своим видом давал понять, что жизнь жалкого смертного для него ничто. Давал понять, что он в любую секунду может оборвать эту жизнь, даже глазом при этом не моргнув.
— Что это значит? Ты сам мне сказал, что я свободен и в любую минуту могу уйти! — негодующе воскликнул Вильгельм.
Страх вернулся. Вернулся и стал ещё более вязким и холодным, чем был. Очевидно, что его никто просто так не отпустит. Не отпустит, пока он не выполнит эту бессмысленную операцию. Да и навряд ли его отпустят после проделанной им работы, ведь он слишком много знает. От него избавятся, в этом ему сомневаться не приходилось.
— Я передумал! Ты что, жалкая обезьяна, думаешь, что мы равны с тобой? Нет! Никакая мы не ровня! Я разорву тебя на куски, сожру твою плоть и даже не поморщусь. Ты дышишь лишь потому, что нужен мне. Так не разочаровывай меня! Верни к жизни ублюдка Бальтазара, докторишка! — злобно шипел Асмодей, щуря свои жёлтые глаза.
Раздражённый юноша вновь провёл ладонью по волосам, поправляя растрепавшиеся кудряшки.
— Я… Я… — задыхаясь от возмущения начал Карновский.
— Ты, ты! — перебил его ангел. — Немедленно отправляйся в операционную и приступай к работе! — желтоглазый юноша спешно вышел из палаты, при этом громко хлопнув дверью.