Змеиный маг
Шрифт:
Воспоминания дают мне возможность хоть ненадолго забыться. Я расскажу о том, как мы готовились уходить.
Сборы были горькими и мучительными. Оказалось, что принять решение сдаться змеям было самой легкой частью дела. Мы успокоились, вытерли слезы и стали думать, что скажем родителям. Мы выбрали Элэйк, чтобы она говорила от нашего имени, и пошли на террасу.
Наше появление стало неожиданностью для родителей. Элиасон совсем недавно потерял жену (она умерла от какой-то эльфийской болезни), и теперь ему было больно смотреть на Сабию, свою единственную
Сабии изменило мужество. Она подбежала к отцу, обняла его и расплакалась. И конечно же, все рассказала.
— Вы подслушивали?! — нахмурился Думэйк. — Опять?!
Я никогда еще не видела его в таком гневе. Тщательно подготовленная речь застыла у Элэйк на губах.
— Отец, мы решили идти. Вы не можете нас остановить…
— Нет!!! — в ярости взревел он и принялся крушить кораллы, не обращая внимания на то, что разбивает руки в кровь — Я скорее умру, чем подчинюсь этим!..
— Да, умрешь! — закричала Элэйк. — И весь наш народ умрет! Ты этого хочешь?!
— Сражаться! — черные глаза Думэйка пылали, на губах выступила пена. — Мы будем сражаться! Эти твари так же смертны, как и мы! У них тоже есть сердце, которое можно вырвать!..
— Да, — решительно сказал мой отец, — мы будем сражаться.
У его ног на полу лежали вырванные из бороды клочья. В тот момент я впервые до конца осознала, на что мы решились. Я и раньше не думала, что нам будет легко это сделать, но мы, когда принимали решение, думали только о собственных страданиях. Теперь я поняла, что хотя нам предстояло умереть, и умереть ужасной смертью, после этого все наши страдания закончатся и мы предстанем перед Единым. А наши родители (и те, кто нас любит) будут переживать нашу смерть снова и снова.
Мне было стыдно смотреть им в глаза.
Отец и Думэйк уже обсуждали боевые топоры и другое оружие, которое они собирались изготовить, и наговоры, которые эльфы могли бы наложить на это оружие. Элиасон уже пришел в себя и действительно предложил несколько заклятий. Я не могла промолвить ни слова. Мне стало казаться, что, может быть, у наших народов действительно есть возможность спастись, что мы можем сражаться со змеями и что нам не обязательно жертвовать жизнью. И тут я увидела Элэйк. Она как-то странно молчала.
— Мама, — вдруг холодно сказала она, — ты должна сказать им правду.
Делу вздрогнула. Она бросила на дочь быстрый, полный затаенного недовольства взгляд, словно пытаясь заставить ее молчать, но было поздно. Мы поняли, что она что-то скрывает.
— Какую правду? — настойчиво спросила моя мама.
— Я не имею права этого говорить, — сказала Делу, стараясь ни на кого не смотреть. — И моя дочь прекрасно об этом знает, — резко добавила она.
— Мама, ты должна сказать, — продолжала настаивать Элэйк. — Или ты хочешь позволить им вступить в безрассудную борьбу с врагом, которого невозможно победить?
— Делу, что она имеет в виду? — Это снова вмешалась моя мама.
Она была ниже всех присутствующих.
Под маминым напором Делу рухнула, как подрубленное дерево. Колдунья опустилась на низкую скамью, уронила руки на колени и склонила голову.
— Я не могу вдаваться в подробности, — тихо сказала она. — Я не буду говорить много, но.. — она судорожно вздохнула, — я попытаюсь объяснить. Когда происходит убийство…
(Я хочу сделать здесь отступление, чтобы заметить, что люди действительно иногда убивают друг друга. Я понимаю, что в это трудно поверить, но тем не менее это правда. Уж они-то, с их короткой жизнью, могли бы относиться к жизни с большим почтением. Но не тут-то было. Они убивают по самым ничтожным причинам — из зависти, из мести, из жажды власти.)
— Когда происходит убийство и убийцу невозможно найти, — рассказывала Делу, — члены ковена могут — при помощи заклинаний, о которых я не имею права говорить, — собрать сведения о том, кто совершил преступление.
— Они могут даже вызвать образ преступника, — добавила Элэйк, — если найдут принадлежащую ему прядь волос или следы его крови.
— Дитя, что ты говоришь? — попыталась одернуть ее Делу, но дух ее был сокрушен и протест вышел неубедительным.
Элэйк продолжала:
— Одна-единственная нитка может рассказать ковену, во что убийца был одет. Если преступление произошло недавно, сам воздух сохраняет следы потрясения, и по ним можно узнать…
— Довольно, дочка! — подняла взгляд Делу. — Достаточно сказать, что мы можем вызвать образ не только убийцы, но и его души, назовем это так.
— И ковен применил эти заклинания в деревне?
— Да, Думэйк. Это была магия. Мне не разрешили говорить тебе об этом.
По виду Думэйка не было похоже, чтобы ему это понравилось, но он не стал ничего говорить. Магия внушает людям страх и благоговение. У эльфов все-таки более здравый подход к ней, но, возможно, это из-за того, что эльфийская магия имеет дело с более практичными вещами. А мы, гномы, вообще не видим в ней смысла. Конечно, она помогает сберечь время и силы, но в уплату она может потребовать свободу. И кто может по-настоящему доверять магам, если они, как видно, не доверяют даже собственным супругам?
— Так, значит, Делу, вы употребили свои заклинания против змеиного помета, или что там эти твари оставляют.. — Мама не позволяла нам отклониться от темы. — Ну и что вы выяснили насчет их душ?
— У них нет души, — ответила Делу.
Мама раздраженно взмахнула руками и посмотрела на отца, явно желая сказать, что мы тратим время на чепуху Но по выражению лица Элэйк я понимала, что и это еще не все.
— У них нет души, — повторила Делу, глядя на маму. — Можете вы это понять? У всех смертных существ есть души, так же, как у всех смертных существ есть тела.