Змей и радуга
Шрифт:
— …речь, пару слов об учебном годе, несколько пожеланий и напутствий. Оливер?
Он повернулся к Макгонагалл и непонимающе поморщился, а та укоризненно покачала головой.
— Я прошу тебя произнести речь перед финальным танцем. Уже светает, и выпускной пора заканчивать.
— Вот и год закончился, — попытался улыбнуться Вуд, но до него вдруг дошли слова директора, и он посмотрел на нее: — Вы сказали — речь?
— Именно. Всего пару слов…
— Я не оратор, директор, — он покачал головой и вдруг выпалил: — Отпустите
Макгонагалл положила руку ему на плечо.
— Ты должен сказать речь, Оливер. Я не настаиваю, но — должен.
Она намекала на что-то, и это вторило его мыслям и душевному раздраю. Оливер поднялся и нерешительно посмотрел в зал.
— Я не оратор, — беспомощно повторил он.
Но разве можно было спорить с Макгонагалл? Увы — ни с ней, ни с самим собой.
Вуд обошел стол и достал палочку, готовясь применить Сонорус.
“Всего пара слов. И я свободен”.
Сколько раз он произносил пламенные речи перед командой? Почему же вдруг все слова куда-то исчезли, а остатки терпения можно было пустить только на то, чтобы голос не дрожал?
— Я обращаюсь к выпускникам, — проговорил Оливер, стараясь незаметно перенести вес с больной ноги на здоровую.
Голос Вуда окреп вместе с последним аккордами музыки — Макгонагалл попросила тишины у “Ведуний”.
— Уже почти рассвело, и я объявляю последний в этом году танец, — он обвел глазами затихшую толпу, с неудовольствием отмечая разочарованные лица. — Всем спасибо.
Он оглянулся на Макгонагалл и пожал плечами. Речь как речь.
Опаздывая на доли секунды, полилась мелодия очередной медленной композиции. Но Оливеру было уже всё равно — он спустился в зал и быстро зашагал к дверям, посылая к черту всё, включая боль в колене.
Он видел, конечно, взгляд Пэнси — сейчас именно ее.
— Спасибо мистеру Вуду за приглашение, — раздался голос Макгонагалл. — Я же хочу поблагодарить вас за прошедший год. Первый после войны.
У Пэнси были такие глаза… Он не понимал, чего в них больше — гнева или отчаяния. Она ждала приглашения на танец. Ждала до последнего.
— Кто-то учился лучше, кто-то хуже, — продолжила Макгонагалл, — но каждый из вас сдал экзамены, и перед вами открываются двери во взрослую жизнь. Знакомством со многими из вас я горжусь.
Не дослушав речь директора, Пэнси выбежала из Большого зала.
«Я идиот…» — запоздало понял Оливер и пошел за ней, но на пути словно из-под земли вырос один из студентов и начал что-то лепетать.
— Я надеюсь, что мы не прощаемся навсегда, — тем временем сказала Макгонагалл.
Оливер обернулся на нее.
— Простите, — бросил он студенту, устремляясь прочь. Нет — за Пэнси. Отчаянно желая успеть.
*
— Малфой…
Драко даже головы не повернул. А не пошел бы национальный герой лесом? Тем самым, Запретным. Сначала обвиняет, потом оскорбляет, а после — весь выпускной выпендривается.
—
— Лесом, Потти, лесом. Иди, куда шел.
— Я к тебе шел.
— Так мило. Наш Потти нашел себе подружку? Утрись, мне блондинки нравятся.
— Ты поэтому весь вечер следишь за Гринграсс?
— Конечно. Глаз не свожу.
— Драко, надо поговорить.
— Делать мне больше нечего.
Он демонстративно отвернулся, но занять эффектную позу не смог — Поттер схватил его за руку и куда-то потащил.
— Какого хрена?— завопил Драко, пытаясь отбиться, но клешни Поттера были цепкими — недаром же столько лет ловцом отлетал. — Поттер, пусти по-хорошему, а то…
— Смотри… — разулыбался Поттер, подтаскивая его к окну в коридоре.
Радуга над квиддичным полем была такая большая, что поневоле заставила застыть от изумления — она раскинула концы от трибуны до трибуны.
Драко издал неопределенный звук.
— Впечатляет? — довольно спросил Поттер.
— Нет, — выдавил Драко. — Заставляет задуматься о том, не сквиб ли я.
— Не сквиб, точно. С природой никому не поспорить. Радуга настоящая, — радостно сообщил Поттер и засмеялся.
— Чтоб меня… — Драко забрался на подоконник и прижался носом к стеклу. — И какого плешивого Мерлина мы еще в замке?
Гарри тоже залез на подоконник и, подышав на стекло, протер его рукавом мантии.
— А ты идти не хотел…
— Я много чего не хотел, Поттер. Это сейчас к делу не относится. Так…
— Пошли купаться? Я думаю, Гигантский Кальмар уже проснулся, и можно будет скормить ему вечно недовольного белобрысого аристократа.
— Шел бы ты… — Драко повернулся к нему, но продолжать не стал.
Потому что радуга настраивала на благодушный лад. В ней были все нужные цвета.
*
Уже рассвело.
Моросил мелкий дождь. Его холодные капли намочили локоны, распуская прическу, над которой она так долго колдовала весь вечер, но Пэнси было все равно — оказалось, что старания были бессмысленными. Она подняла голову и посмотрела на небо. Облака расползались, медленно исчезая, но дождь продолжал накрапывать, не обращая внимания на радугу, замершую над квиддичным полем.
Пэнси всхлипнула. Она ненавидела эту радугу — наверное, еще сильнее, чем Оливера. Мрачного, неприятного во всех отношениях, принципиального и такого чужого.
Почувствовав движение за спиной, она обернулась. Вуд стоял в двух шагах и выглядел виноватым. Пэнси запоздало отвернулась, пряча слезы.
Оливер подошел и обнял ее за плечи.
— Я просто не умею танцевать, — тихо прошептал он ей на ухо.
Пэнси всхлипнула.
— Посмотри, какая радуга… — сказала она.
— Прости меня, — он развернул ее к себе и заглянул в глаза.
Ей хотелось сказать правду. Высказать всё, что накопилось. Бросить в лицо все обвинения. Но Пэнси лишь улыбнулась.