Змей и радуга
Шрифт:
— А мы друзья?
Малфой помолчал.
— Нет.
И быстро зашагал в сторону замка, оставляя за спиной радугу.
*
Отборочные оставили после себя ощущение формальности. Оливер понял, что играет Малфой хорошо, и сами члены команды, поначалу бросающие на нового ловца неприятные взгляды, быстро изменили свое мнение. Снитч был пойман на десятой минуте тренировочной игры. Вуд мстительно назначил еще одну.
Драко приземлился на трибуну рядом
— А тактический разбор игры делать не будем? — поинтересовался он.
— Малфой, ты хочешь блеснуть терминологией или учишь меня преподавать? — хмыкнул Оливер.
— И в мыслях не было.
— Тогда садись на метлу и лети ловить снитч.
— Привет, — на трибуне появилась запыхавшаяся Пэнси. — Прости, что опоздала.
Драко улыбнулся.
— Ничего, сейчас будет еще одна игра.
— Которую болельщики из Слизерина будут смотреть со своей трибуны, — мрачно добавил Оливер.
Проигнорировав замечание, Пэнси поставила сумку на скамью и принялась рыться среди многочисленных книг.
— О! Нашла! — достав бутылочку с тыквенным соком, она протянула ее Драко. — Держи.
— Спасибо.
— Малфой, миловаться будешь потом. Сначала — игра. А тебе, Паркинсон, я еще раз напоминаю, что ваша трибуна находится напротив.
Вуд явно терял терпение, и Пэнси попыталась придать голосу миролюбивый тон:
— Тренер, не заводитесь, я просто принесла сок. В нашей команде это была обычная практика.
— Это не ваша команда, Паркинсон. Это сборная. И я предупреждал, чтобы ты оставила меня в покое.
— При всем моем уважении, тренер, мое присутствие здесь не имеет к вам ни малейшего отношения.
— Если ты сейчас не покинешь трибуну…
В голосе Вуда звучали угрожающие нотки.
— Пэнс, не связывайся, — шепнул Драко.
— Хорошо, — кивнула она. — Удачи!
Подхватив сумку, Пэнси спустилась вниз.
— Внимание! Через две минуты начинаем! — сообщил игрокам Оливер, наблюдая за тем, как она пересекает поле и поднимается на трибуну напротив.
Он сам не понимал, почему разозлился, но это нервное состояние ослабило внимание, и лишь через полчаса с начала второй игры Вуд заметил, что ловец намеренно тянет время, гоняясь за снитчем, но не делая попытки его поймать.
— Малфой! — закричал Оливер. — Ты так и будешь носиться с ним, как с барышней на первом свидании?
— Я жду, когда команда заработает двести очков, — отозвался Драко, ухмыляясь.
— Если увижу это на игре — поставлю замену! Лови снитч! И на сегодня закончим.
— Да, тренер! — пальцы Малфоя сомкнулись вокруг мяча, перехватив трепетавшие крылья.
Тренер. Вуд потрясенно застыл и даже повернул голову, глядя на Поттера. Усмешка Гарри напомнила малфоевскую.
— Гарри, ты ничего не хочешь мне сказать о Малфое?
И
— Тренер, я готов сказать о Малфое многое, — ответил Гарри, наблюдая за полетом пресловутого слизеринца. — Охренительно играет в квиддич. Ловец что надо, верьте мне. В силу своих многочисленных мозговывертов — упорен в достижении цели. В общем, находка для команды. Спортивная форма — на уровне профессионального игрока. Характер — дерьмо, тут глупо спорить, но…
Малфой спикировал на поле и спрыгнул с метлы возле ящика для мячей. Финниган уже успел убрать квоффл и бладжеры, и в футляре оставалось лишь одно пустое углубление. Протянув Шеймусу снитч, Драко направился за остальными игроками в сторону раздевалок. Вслед за ними поле покидали и болельщики.
Когда трибуны опустели, Оливер вернулся к разговору.
— Гарри…
Поттер повернулся к нему и вскинул брови.
— Я что-то забыл? А. В порочащих его связях замечен не был… почти год точно.
— Гарри Поттер… — вкрадчиво сказал Оливер.
— Что?
— Ничего. Можешь идти.
Он заметил, что Гарри поднялся с сожалением: уходить с трибун герою никак не хотелось. Оливер вдруг вспомнил, что сам когда-то учил Гарри, радовался его победам. Вполне возможно, что тот теперь испытывает то же самое, глядя на своего протеже.
— Хотя — нет. Подожди. Мы не все успели обсудить.
Гарри напрягся.
— Как ты помнишь, в мае играем с Дурмштрангом, — Оливер потер больное колено.
— И мне бы не хотелось, чтобы играл Драко. Ты сам когда сможешь начать тренировки?
Гарри облокотился на перила и обернулся. Вуд не выглядел раздраженным и, возможно, сейчас было подходящее время, чтобы сообщить о своем уходе.
— Вот что, — Гарри сел рядом с Оливером и положил руку на его плечо. — Я давно хотел тебе это сказать…
Но Вуд уже знал. Вернее, понимал, просто сам говорить не хотел.
— Можешь не извиняться. Когда решил?
— В начале года, — Гарри покачал головой и отвернулся, наблюдая за игроками. — Всё не мог сказать. Извини.
— Надо было, — глухо ответил Оливер.
— Я из-за тебя играл. Если бы не моя травма…
Он осекся, и Вуд понял, почему. Само слово «травма» было запретным настолько, что последний первокурсник не смел его произносить в присутствии школьного тренера.
— Извини.
В душе плеснулась злость — не на Гарри, на самого себя. С ним носились как с инвалидом… Хотя, почему — как? Почему?
— Не стоит. Я понимаю, что ты хотел сказать.
Но Гарри уже повернулся к нему, и Оливер увидел в его глазах то, что так боялся — жалость. Самое страшное в жизни — дружеская жалость и ненавистный жест, когда друг сжимает твое плечо. Вуд дернулся.