Змея Давида
Шрифт:
Обнявшись по-приятельски и глупо хихикая, они вышли из подземелья и направились непонятно зачем в сторону башни Гриффиндора. Так, слегка пошатываясь и прыская от собственной неловкости, они дошли до портрета Полной Дамы. Та спала, и Диана пощекотала ее живот. Изображение сонно хрюкнуло, приоткрыло глаза и, пробурчав «Приснится же такое…», снова закрыло их. И вот тут Диана внезапно почувствовала себя плохо – закружилась голова, грудь словно перехватило тугим корсетом, перекрыв доступ воздуху. Ноги подкосились, и она бессильно сползла по стене на каменный пол, пробормотав:
– Черт, похоже, я напилась! – Ди, ты чего? – Блэквуд слегка
Ей удалось подавить рвотный спазм и она простонала:
– Дай воды…
Блэквуд принялся шарить по карманам своей мантии в поисках палочки, чтобы наколдовать стакан и воду. И тут выяснилась одна крайне неприятная вещь – оба они спьяна забыли в гостиной свои палочки. Положение было то еще – одни ночью, в чужом корпусе, пьяные едва ли не в стельку и без палочек. Для полного «счастья» осталось только попасться на глаза Мак-Гонагалл или Снейпу.
Первым способность принимать решения обрел Эверетт. Он подтащил Диану к противоположной стене, усадил ее поудобнее и сказал:
– Я пойду обратно и принесу наши палочки… – Воды лучше принеси, – икая, пробормотала Диана, – и лимончик… Ох, и черт же меня дернул пить с вами!
Блэквуд ушел, а Диана погрузилась в некое подобие полусна – полубреда, наполненного вертящимися стенами, звуками музыки и странными голосами. Ее кто-то звал, тихо, но настойчиво. Один из голосов, шелестящих в ночи, был каким-то особенно располагающим и вызывающим доверие, она словно давно знала его обладателя, но просто забыла. Голос был ни женским, ни мужским, словно потустороннее бесполое существо приглашало ее туда, где непременно станет легче, где можно будет отдохнуть, где будет тепло и спокойно, где ее ждут… Она уже не понимала что делает, подсознание полностью управляло ее телом и остатками разума, способного лишь на то, чтобы дать команду подняться и, держась за стену одной рукой, отправиться куда-то, вслед за этим волшебным, зовущим и таким знакомым голосом…
Новая партия лечебных зелий для Больничного крыла школы была готова, и профессор Снейп, разлив их по склянкам и расставив на столе, обессилено рухнул в кресло. Ныла спина, глаза резало от испарений, а в левом виске словно застряла горячая спица, которую кто-то проворачивал невидимой рукой, вызывая пульсирующую боль. Несмотря на усталость (а, скорее всего именно из-за нее), желания спать не было абсолютно. Призвав к себе одну из книг, он попытался отвлечься чтением, но понял, что смысл читаемого ускользает от сознания и, отложив книгу, решил пройтись по замку, чтобы холодным воздухом коридоров остудить пылающую от боли голову.
Во втором часу ночи было весьма мало надежды застукать кого-нибудь, даже отчаянные гриффиндорцы, похоже, мирно досматривали десятый сон, поэтому с мечтой снять с них пару десятков баллов Снейпу пришлось проститься. Обследовав подземелья собственного факультета, он прошелся по корпусу Гриффиндора, встретив по дороге только Почти Безголового Ника, который молча, но церемонно раскланялся с ним. Скорее по привычке доводить все начатое до конца, чем действительно надеясь поймать кого-то, он решил проследовать в башню Рейвенкло.
Едва поднявшись на самый верх, он заметил у одной из стен странное темное пятно, смутно напоминающее очертания человеческой фигуры, скорчившейся на полу. Сунув руки в карманы сюртука, он бесшумно
– Беркович, – прошипел он, – как это понимать!
Но девушка даже не пошевелилась в ответ и Снейп, склонившись над ней, принялся пристально вглядываться в ее лицо. Глаза ее были закрыты, запрокинутой головой она облокотилась на каменную стену. Она сидела, подтянув колени к груди, закутавшись в школьную мантию и обхватив себя руками, совершенно неподвижно.
Снейп нахмурился. То, что от девчонки пахло спиртным, было само по себе плохо, но его смутило другое. Слегка тряхнув ее за плечо, он попытался разбудить ее, но она тут же стала заваливаться на бок, не приходя в себя. Он снова усадил ее, прислонив к стене, и принялся слегка похлопывать по щекам. Никакой реакции не последовало, более того, Снейп заметил, что дыхание девушки настолько слабо, что она кажется мертвой или под действием Напитка живой смерти. Он взял ее за запястье и попытался нащупать пульс, впрочем, безуспешно. Затем прижал пальцы к ее горлу и, наконец, ощутил под тонкой кожей едва заметное биение. Пульс был очень редким и едва уловимым, и он убедился, что ее состояние напоминает больше наркоз, чем пьяный сон.
Подхватив безвольное и такое легкое тело студентки на руки и сдержано ругаясь, Снейп направился к себе в подземелья. Уложив ее на диване в комнате, выполнявшей функции одновременно гостиной и библиотеки, он первым делом стащил с нее мантию, после чего снова попытался привести ее в чувство. Невольно усмехнулся, заметив, что она где-то потеряла свою обувь. Теперь надо понять с чего девчонку так развезло – то ли у нее просто организм так реагирует на спиртное, то ли эти горе-экспериментаторы с чем-то его смешивали.
Снейп поднял валявшуюся на полу мантию и уже собрался, было, повесить ее на спинку стула, как заметил на ней большое темное пятно. Сейчас узнаем, чем же она так накачалась… Ну точно, отчетливый запах вина и чего-то еще, такого знакомого и такого… приятного… Сочетание хвои, озона и крепкого, только что сваренного кофе. Когда до Снейпа дошло значение этого «букета», он чуть не задохнулся от злости. Какой кретин на его собственном факультете (а в том, что напоили Беркович именно слизеринцы, сомневаться не приходилось) догадался подмешать Амортенцию в вино! Да любой шестикурсник должен знать, что в сочетании с эльфийским вином приворотное зелье полностью меняет свои свойства и превращается в мощное снотворное, способное погрузить в глубокий наркотический сон! Но теперь, по крайней мере, понятно, почему девчонка ни жива ни мертва, хотя и выпила, похоже, не так уж много.
Теперь уже громко ругаясь и обещая своим студентам «веселую жизнь», Снейп направился в лабораторию. Найдя нужный пузырек, вернулся в комнату. Приподнял голову Беркович и, разжав ей зубы, влил содержимое пузырька в рот, проследив, чтобы она проглотила зелье. Его разозлило не только то, что его студенты устроили попойку в стенах школы и напоили старосту. Действие вина, приправленного Амортенцией, могло вызвать более серьезные последствия, чем просто глубокий сон – в том числе и остановку дыхания, и судороги, и даже летаргию. Хорошо, что эта дурочка, кажется, расплескала половину вина на себя, значит, есть надежда, что в организм попало не очень много.