Змея и Крылья Ночи

Бродбент Карисса

Когда слова слетели с моих губ, я услышала эхо того, как я швырнула их в Винсента. Я человек!

— Ты никогда не будешь среди них, — говорил он мне столько раз. — Ты не такая, как они.

Теперь я вспоминала эту фразу с новым смыслом.

— Ты чувствуешь мой запах. Ты… — Я поперхнулась этими словами. — Ты пробовал меня на вкус. Ты бы понял, не так ли? Если бы я не была человеком?

— Я бы узнал. — Морщинка между бровями Райна стала глубже. — Но, может быть…

может быть, ты наполовину человек. У тебя был вкус… другой. Я просто подумал, что это потому, что… ну…

В любых других обстоятельствах, возможно, мне бы понравилось наблюдать, как он путается в словах.

Он остановился на:

— Из-за того, что я чувствую к тебе.

О, черт возьми.

У меня закружилась голова. Я не собиралась сидеть, но оказалась прислоненной к подоконнику.

Наполовину человек.

Это делает меня биологической дочерью Винсента.

Нет. Не было никакого другого варианта. Это просто… это не имело никакого смысла.

— Я не могу ею быть, — выдавила я. — Он нашел меня. Он… он просто нашел меня.

Райн спросил тихо:

— Почему он был там, той ночью?

— Потому что это было восстание, и он…

— Но почему он пришел именно в тот дом?

У меня заболела голова. Мое сердце болело.

— Я не знаю. Это была просто… просто…

Удача.

Судьба.

Я не осознавала, насколько сильно полагалась на это. Что судьба привела меня в объятия Винсента. Это было моим благословением, потому что воля Ниаксии спасла меня в ту ночь.

И мое проклятие, потому что такая хрупкая нить отделила меня от многих других трагических судеб.

Я не осознавала, насколько тяжелым грузом легло это слово на мое прошлое и на то, как я на него смотрела, пока внезапно оно не исчезло. Внезапно судьба сменилась тайнами, шепотом и вопросами, на которые я, скорее всего, никогда не получу ответов. Потому что Винсент, мой отец, мой отец по духу и по крови был мертв.

— Что он тебе сказал? — спросил Райн. — Когда он…

Умер.

Это был такой вопрос, который задают, когда уже знают ответ. Уже знают, что это значит.

— Я собирался рассказать тебе, — сказал Винсент.

— Спроси себя, почему он тебя боится, — прошипел на меня Райн перед последним испытанием.

В мире бессмертных нет ничего опаснее Наследника.

Мне стало плохо.

Я не понимала. Я ничего не понимала. Если я была дочерью Винсента, и он знал, кто я, зачем он вообще меня держал?

Почему он не убил меня?

Райн снова подошел ближе и прошептал:

— Дыши, Орайя. — И только тогда я поняла, что меня трясет так сильно, что я чуть не упала с подоконника.

— Мы найдем ответы, — сказал он. — Мы сыграем свадьбу, и…

Свадьба. О, Матерь.

— Я не выйду за тебя замуж, — прошипела я.

— Нет, выйдешь.

— Пошел ты. Я не собираюсь выходить замуж.

На его щеке заиграл мускул.

—

Это единственный способ сохранить тебе жизнь. Если ты не моя жена, то ты мой враг. И я не смогу оправдать тот факт, что я отпустил тебя.

— Какой же ты гребаный лицемер, — прорычала я. — Ты, который был так чертовски потрясен моими узами с Винсентом.

Райн вздрогнул. Он знал, что я прав.

Я повернула голову, чтобы посмотреть в окно. Я так хорошо знала этот вид. Я следила за развитием древнего города из этого окна каждую ночь и каждое утро.

Теперь это было королевство, переживающее свои предсмертные муки. Ночное небо было ярко-красным и белым — Ночной огонь. Маленькие полоски света проносились по далеким улицам. Кроворожденные солдаты, вторгшиеся в мой дом. Я знала, что если прижмусь ухом к стеклу, то смогу услышать крики тех, кто находится внизу.

— Хорошо, что ты освободил нас от этого тирана, — сплюнула я. — Теперь все выглядит гораздо более мирно, не так ли?

Райн в два шага преодолел расстояние между нами. Его рука прижалась к стеклу, когда он склонился надо мной, одна ладонь прикоснулась к моему лицу, и я не могла понять, что это — утешение или угроза.

— Подумай об этом. Власть — это кровавое дело. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. У нас есть зубы, у тебя и у меня. Сейчас самое время их использовать. Мы разрушим миры, которые поработили нас обоих, и из пепла построим что-то новое. И нет никого, кого бы я предпочел иметь рядом с собой, чтобы сделать это, кроме тебя, Орайя. Никого. — Его голос понизился до мольбы. Его взгляд опустился к моему рту, а затем вернулся к моим глазам. — И когда я покину эту комнату и вернусь со жрицей, ты выйдешь за меня замуж. Ты сделаешь это, потому что я не могу убить тебя. Я пытался. И не смог. Мир без тебя был бы мрачным, унылым местом. И я уже причинил достаточно боли, не совершая еще и этой гребаной несправедливости. Так что позволь мне спасти тебя.

Теперь настала моя очередь понять, что он был прав, понять, что он имел в виду каждое слово из того, что сказал, и ненавидеть это.

Гнев все упрощал.

Любовь все усложняла.

— Это ты умоляешь меня спасти себя? А что если я откажусь, как это сделала она?

В тот момент я подумала, что, возможно, так и будет. Может быть, я умру, как Нессанин, только потому, что он хотел, чтобы я жила. Чистая злоба.

— Ты не умрешь. — Его нос был в дюймах от моего. Слова плавно обжигали мой рот. Тихие и ровные.

— Откуда ты это знаешь?

— Потому что ты умнее ее. У тебя есть нечто большее, чем мечта. У тебя есть проницательность.

Восхищение в его голосе причиняло боль, потому что я знала, что оно было настоящим.

Мои глаза метнулись вверх, чтобы встретиться с его глазами. Я вбирала в себя все эти потрясающие нити цвета. Все те его части, которые не сочетались друг с другом.

На один долгий миг я подумала, что он может поцеловать меня. Хуже того, я подумала, что могу поцеловать его в ответ.