Змея и Крылья Ночи
Шрифт:
Маки становились все гуще, каждый шаг был вялым из-за листвы. Запах был просто ошеломляющим. Стены теперь покрывала резьба: огромные глаза, простирающиеся от пола до потолка, солнца и звезды, закручивающиеся в их глубине — символ Аларуса, потому что смерть всегда наблюдала за ним.
Впереди была еще одна дверь, но уже закрытая. Свет стал ярким и сияющим, танцуя над нами в том же темпе, что и мое учащенное сердцебиение. Девочка схватила в кулак мои волосы, прижалась ко мне, дрожа. Она наклонилась вперед, ее голова закрыла
Кроворожденный бросился на меня, прежде чем я успела пошевелиться.
Я уронила ребенка, пытаясь оттолкнуть ее с дороги, чтобы успеть повернуться и встретить атаку. Он повалил меня на землю, оскалив зубы. Он нанес первый удар, рапирой из костяной стали прямо, в мое уже раненое бедро, из-за чего я дернулась от боли. Я вскочила на ноги изо всех сил, бросилась на него, чтобы восстановить контроль над собой, но успела сделать лишь несколько сантиметров, прежде чем он схватил мое запястье и впился в него зубами.
Я вырвала его руку, моя собственная кровь брызнула мне на лицо. Слишком медленно. Колебания стоили мне жизни. Моя спина треснула о камень, когда мой противник поймал меня и прижал к стене. Он был маленьким для вампира, всего на несколько дюймов выше меня, и я смотрела прямо в его глаза, когда он приблизился — зрачки с красной оправой расширились, сверкая голодом и ликованием.
Время остановилось. Я попыталась схватить свой клинок раненой рукой. Я не могла двигаться достаточно быстро…
Кроворожденный попятился назад.
Я резко втянула воздух. Райн отбросил нападавшего от меня, почти разделив его надвое сокрушительным последующим ударом своего меча из ночной стали. В ответ Кроворожденный набросился на Райна, как умирающее животное в последних муках. Раны на его руках задрожали, их окружил красный туман магии крови. Райн был ранен. Кроворожденный мог бы манипулировать и его кровью.
Райн нанес еще два удара, но Кроворожденный нанес ответный удар с достаточной силой, чтобы отбросить его к камню. Тем не менее, Райн крепко схватил своего противника за руки, не позволяя ему вырваться и оставляя его спину открытой, открытой для меня.
Взгляд Райна встретился с моим через плечо нападавшего.
— Сейчас.
Я с силой вонзила свой клинок в спину Кроворожденного, погрузив его по самую рукоять. Даже со спины я знала, как пронзить сердце.
Мужчина упал.
Райн позволил телу упасть, пока я боролась, чтобы освободить свое оружие. Он оглядел меня с ног до головы.
— Все таки мы можешь быть полезной, — сказал он, уже поворачиваясь к двери. — Пойдем. Я видел пламя впереди. Наверное, Мише. Думаю, мы уже близко, однако куда ты, черт возьми, собралась?
Я не слушала. Ребенок успел пройти половину пути через маковое поле. Ее нога была явно сломана, и это было видно как никогда, поскольку она пыталась убежать от меня. Я схватила
— И что же это? — Он сказал это так, словно я только что подарила ему пушистую розовую собаку.
Земля грохотала. У нас не было на это времени.
— Вперед! — Я не переставала двигаться, чтобы ответить. Райн опустил труп Кроворожденного на плиту, и мы побежали по коридорам.
Райн был прав, мы находимся в конце лабиринта. Следующие две двери были открыты, их удерживали трупы человека и ришана. Стены украшали следы крови, тонкие красные брызги, слишком мелкие, чтобы быть ранами. Свидетельство магии крови.
Мы встретили только двух других участников, и, учитывая ребенка и мои раны, мне приходилось полагаться на защиту Райна гораздо чаще, чем хотелось бы. По крайней мере, он легко разделался с ними, еще два трупа остались в коридорах, пока мы продвигались вперед.
— Райн, — прошипела я, когда мы обогнули очередной угол, указывая своим окровавленным клинком налево, к воротам, отмеченным зажженными факелами Ночного огня. Эти ворота были больше других, двойные двери из богато украшенного металла, из каждой выглядывал один из глаз Аларуса.
Конец? Может быть. Должен был быть.
Перед нами лежала одна плита. Мы с Райном посмотрели друг на друга. Затем посмотрели на ребенка, который тихо плакал, едва приходя в сознание.
Он будет идти вперед, чего бы это не стоило. Я знала это. Я или ребенок.
Как только он это сделал, моя рука взметнулась.
Мой клинок врезался в твердую, обтянутую кожей мышцу его плеча. Его челюсть сомкнулась, дрожа. Он уставился на меня.
— Что, — шипел он между стиснутыми зубами, — на кой черт ты это сделала? Я собирался сделать это.
Он направил свой меч на безжизненное тело в дальнем конце зала, затем пробормотал ряд проклятий и выдернул мой клинок из своих доспехов.
Ох.
Я поправила свой захват вокруг ребенка и пробормотала что-то, что немного напоминало извинение, а Райн сказал мне идти к черту. Я подумывала сказать ему, как ему повезло, что в клинке не осталось яда, но решила, что он, наверное, не оценит мою шутку.
Он взвалил труп на плечо и уже собирался вернуться, когда волна боли обрушилась на меня — едкая, всепоглощающая, словно меня варили изнутри.
Я успела лишь на мгновение осознать происходящее, прежде чем Анжелика ударила меня.
Мне едва удалось отбиться от нее, моя единственная свободная рука дрожала от силы, которая потребовалась, чтобы блокировать ее. Красное заливало мое зрение. Каждый вдох обжигал. Порезы на руках Анжелики дрожали, когда туман сгустился.
Она улыбнулась.