Змея за терновым троном
Шрифт:
Мои глаза расширяются.
— Вы… видите?
— Увы, давно нет, — Гара приподнимает плечо с вороном: — Он — да. Когда ты используешь морок, приходится чем-то жертвовать, если не хочешь вредить миру.
— Но как?
— Мы связаны, — она поглаживает его по голове, и тот прикрывает от удовольствия глаза. — Я вижу через него ровно до тех пор, пока он позволяет. Мати не принадлежит мне, и волен улететь когда пожелает.
В голове всплывает картина: птица со странным переливом на груди, сидящая на ветке у ротонды. То был кулон.
— Там, в саду, были вы?
— Прошу, не сочтите за неуважение. Всего лишь любопытство и, если позволите, толика осторожности.
— Всё в порядке. Это ваш дом, а я здесь — чужая.
— Что вы, дитя! В вас течёт кровь фэйри. — Она легонько похлопывает меня по плечу и подходит к принцу, который всё это время наблюдал за нами, облокотившись о деревянный стеллаж с множеством книг, рукописей и склянок. — А если кто-то станет смотреть свысока лишь оттого, что в нём чуть больше магии, укажите на него мне, и я подсыплю высокомерному чистокровному в вино ростков жмеля. Пусть помучается с недельку от зуда в заднем проходе.
Шай хихикает в другом конце комнаты, а Кайден опускает голову, пряча ухмылку. Гара открывает нижний ящик стола и что-то ищет в нём на ощупь. Как только ворон разглядывает беспорядок, устроенный принцем, провидица щёлкает по лбу виновника.
— Ауч!
— Я же просила не рыться в моих вещах!
Провидица ведёт себя с Его Высочеством очень открыто, как мать или добрый друг. Это не может не подкупать, и я с неприкрытым интересом наслаждаюсь их взаимодействием.
— Зеркало искал.
Гара морщит лоб.
— Ты же понимаешь, что расстроил бы меня, узнай я о его использовании.
— Я смогу очистить морок после.
— Мы не знаем этого наверняка. Впредь не трогай мои вещи, иначе я подсыплю жмых и тебе.
О чём это они?
— Послушай её, братец. Однажды эта страшная женщина наложит на тебя гламур, и станешь ты навечно горбатым.
Принцесса отходит от окна. Она двигается уже не как робкая Тру, а как дым после тлеющей спички: плавно и завораживающе. Босые ноги касаются засохшей травы и цветов, устилающих пол, и хруст сухих стеблей щекочет уши.
— Не будь злопамятной, — говорит Гара. — Тот юноша был тебе не пара. Я лишь хотела его припугнуть.
— Да, так припугнула, что он месяц боялся сунуть нос в наш дворец!
Гара гортанно смеётся.
— Вернулся же.
Шай надувает губы.
— Конечно! Никто ведь не мог снять с него твой гламур!
— Точно. Совсем забыла, — без капли раскаяния отвечает провидица, вздёрнув подбородок.
Я улыбаюсь до ушей, глядя на их дружественную перепалку. Они ещё с минуту предаются воспоминаниям и перекидываются колкостями, а затем поворачиваются ко мне с удивлением, будто забыли, что не одни.
Кайден откашливается и взъерошивает рукой волосы. Морока и след простыл.
— Твоя ладонь… — Я указываю на неё, будто он спрятал кролика в шляпе. — Как ты очистил её?
— Как
Неохотно киваю, хотя происходящее всё ещё не укладывается в голове. В моём мире фэйри не открывают Тропы. Никто не открывает Тропы, кроме древних. Никто не закрывает Тропы, кроме древних. Древние мертвы. Мертвее мёртвых.
— Сколько тебе лет? — обращаюсь я к Кайдену, чем вызываю удивление на его угловатом лице.
— У тебя отключили интернет, полукровка? — Встретившись с грозным взглядом Гары, принц сбивает с себя спесь и немного горбится. — Двадцать пять… Фэй.
Моё имя даётся ему с огромным трудом. Я широко улыбаюсь и отвешиваю мысленный поклон провидице. Ворон, словно чувствуя это, издаёт громкое «Кар».
— А что за амулет на Мати?
— Его привёз для меня мой… давний друг, — отвечает провидица, перебирая ящики, — из Невара. Кристалл служит накопителем магии. Когда тот пустеет, Мати не может быть мне глазами. Приходится контролировать запасы.
— Разве в здешних животных нет своей магии?
— Не во всех, кто скрещён мирами, она присутствует. Мати — птенец вашего ворона и чёрного харона, живущего в здешних лесах. Это более крупный вид, отличающийся высоким интеллектом. Благодаря генам одного из родителей, мой верный друг чувствует магию и сплетения, как и ты, но пользоваться без зачарованных амулетов ею не в состоянии. Я спасла Мати из лап контрабандистов, и он решил остаться со мной в знак благодарности.
Ворон-полукровка. Никогда не слышала о таком прежде. Обычно животные двух миров не скрещиваются между собой. Я киваю, удовлетворённая ответом, и смотрю в центр комнаты, где ещё недавно зияла Тропа. Кайден поглядывает за мной исподлобья, точно нашкодивший щенок, который не уверен в реакции хозяина.
Разломы и Тропы — это не то, что можно рассмотреть под микроскопом, а, значит, и об их истинной природе можно лишь догадываться. Они хаотично открываются и также хаотично закрываются. Почему одни держатся сутки, а другие — сотни лет? Сколько ещё волшебных существ может провернуть подобное? Связано ли это с гибелью Тео? Я нуждалась в ответах не меньше остальных.
— Кто ещё знает о твоих… — обращаюсь я к Кайдену, — способностях?
Принц хмурится.
— Все, кто находятся сейчас в этой комнате.
Во мне зарождается тёплое чувство сопричастности к чему-то важному и сокровенному, и это не скрывается от Гары.
— Дитя, никто не должен знать. — Она касается рукой плеча принца, и тот напрягается, будто бы она весит тонну. — И буду откровенна: я не понимаю, чем он думал, показывая свой дар кому-то вне семьи.
— Она не оставила мне выбора.
Провидица сжимает чёрные пальцы на его слегка помятой рубашке, заставив сжаться и меня. Её глаза по-прежнему закрыты, но я понимаю, что женщина видит больше, чем кажется.