Змея за терновым троном

marykonva

Я пожимаю плечами и допускаю мысль, что он озабочен видением провидицы о Зельфейне, но мне не хочется говорить об этом сейчас. Слишком много болезненных переживаний на квадратный фут за сутки. Перебираю свечи и принюхиваюсь к ароматам: корица и цитрусы, чёрная смородина и шалфей, табак и мёд.

— Что мешает? — ещё раз спрашивает он.

— Наверное, уверенность в том, что не получу ответ, — отрешённо говорю я, замечая на полке кружок без пыли, где явно отсутствует одна из свечей. Провожу взгляд по кабинету и нахожу цель.

—

Кто бы мог подумать? Она владеет дедукцией!

— Ха! — Искусственно смеюсь я и принюхиваюсь к склянке на столе, в которой уже застыл воск. Смола, дублёная кожа и что-то из трав. — Смешно.

В воздухе же стоит аромат чернил, старой бумаги и мха, вросшего между камнем стен. Видимо, жгли какое-то время назад, и успел выветриться.

— Знаю, я тоже смеюсь, — Кайден с серьёзной миной кладёт левую руку на грудь и прикрывает глаза. — Внутри.

Уголок его губ начинает подёргиваться, приглашая улыбку. Я не сдерживаюсь и отвечаю тем же. Пальцы касаются очередной свечи и замирают на стекле. Тёплая. Принюхиваюсь и ощущаю яркие нотки трав и смолы с чем-то ещё. Мята?

Любители ароматерапии. Занятно.

Может у них и джакузи есть?

— Почему я такая заноза? «Юмор как щит. Любовь как меч». Бернар Вербер, — излишне пафосно декларирую я, и Кайден странно на меня поглядывает. — Это книга. Знаешь, когда много бумаги и букв. Их читают.

— И о чём же она?

Он или действительно заинтересован, или же просто делает вид. Не вижу смысла отшучиваться и говорю как есть:

— О жизни и смерти. И о том, как важно сохранять чувство юмора в любой ситуации.

— Очень на тебя похоже.

— Это оскорбление?

— Вовсе нет.

— Хорошо, а то я было собралась тебя стукнуть.

— Ауч! Да ты опасна, милая полукровка.

Знаю, что мы лишь обмениваемся колкостями, но дыхание замирает на слове «милая» и запускается вновь чуть чаще, чем следовало бы. Принц увлечён документами, и, надеюсь, не замечает моего секундного смятения. Непрошеное чувство закидывается мной в ящик и запирается на десять замков. И забрасывается в озеро. В Марианскую впадину. Или лучше на Луну?

Решаю сменить тему:

— Когда мы отправляемся в Светлый Двор?

— Калипсо отправила с гонцом заявку на официальное приглашение. Завтра утром придёт ответ. Это лишь формальность, учитывая, что с нами будешь ты. — Он отрывает глаза от разбросанных по столу листов. — Естественно, никаких незаконных Троп. Перейдём через Распутье.

Активно киваю.

— Кто ещё пойдёт с нами?

— Шай. Она настояла.

— Почему?

— Когда твоего друга норовят обвинить в развязывании войны, тебе хочется самой разобраться в недоразумении.

— Ты не веришь в то, что Зельфейн мог сделать это с Тео?

— Я верю, что власть развращает. А ещё я верю, что любые выводы идут после доказательств, а не наоборот.

— Власть влияет и на тебя?

Кайден отшатывается, будто от удара, и я понимаю,

что ступила на минное поле.

— Ты здесь, чтобы поболтать, или по делу? — Он сминает кипу бумаг на столе и подбрасывает. — Я занят.

Хочу извиниться, но слова высыхают на языке.

— Тогда не буду мешать… — Мои глаза ненамеренно находят бутылку с вином и упираются в неё. — Делам.

И отчего порой я такая сука?

Быстро выхожу из кабинета и возвращаюсь в спальню на автопилоте уже без помощи стражниц. Солнце село несколько часов назад. В любое другое время я бы не смогла заснуть раньше полуночи, но не сегодня.

Голова сама притягивается к подушке, и я осознаю, как сильно устала. Еле хватает сил, чтобы сбросить кепку и откинуть её в сторону. Морфей нежно поглаживает мои волосы, постепенно затягивая в мир грёз. Чувствую, будто плыву на спине, раскинув руки в стороны, а не лежу на твёрдом матрасе. Веки тяжелеют. Где-то поблизости, у самого сердца, раздаётся женское пение.

Красивые мелодичные слова. В сознании всплывает образ — мама. Она стоит в своём любимом фартуке и улыбается. Свет на кухне приглушён. Замечаю, как тень за её спиной начинает колоситься и пытается оторваться от тела.

Я накину, как плащ, ночь туманную,И в печальной сольюсь фреске,Там, где кровь смешана с известью А имя написано лезвием.

Я уже сплю?

Ты уста приоткрой ало-сладкие,Поцелуй свой отдай даром мне,Я совью из него венок,Чтоб сбежать никуда не смог.

Неведомая сила надавливает на мои плечи, и вода накрывает с головой. Мама оборачивается и в ужасе тянется к выключателю. Кухня становится болезненно яркой. Тень исчезает. Песня отдаляется, а потом и вовсе перестаёт звучать.

Глава 19 Яблочный пирог

Золотоволосый мальчик выжидает у небольшого дома, украшенного гирляндами. Его босые ступни покалывает от холода, и он переминается с ноги на ногу. Ладонь ноет от пореза, но это ничто в сравнении с бурей внутри него.

На улице ни души. Все укрылись в этих нелепых для него коробках и празднуют ещё более нелепый праздник.

“Рождество”, – думает маленький фэйри и фыркает.

Снежинки щекочут острые уши и нос, и рука машинально тянется смахнуть их. Поняв, что бой со снегом проигран, он выдыхает и подкрадывается к двери. Каждый неуверенный шаг сопровождается неприятным хрустом. На следах блестит золотая пыль.

“Что люди находят в этой холодной и мокрой субстанции?”

Дверь украшена пышным зелёным венком с шишками и красным бантом, а на полу лежит коврик с надписью: “Добро пожаловать!”. Всё выглядит слишком милым и уютным. Совсем не как дома. Живот неприятно скручивает.

Мальчик поднимается по небольшим ступенькам и собирается постучать, но замирает. По ту сторону слышится топот и смех.

– Поймала!

“Этот голос...”

Пробегает дрожь, и ногам становится тяжело держать тело.