Змея за терновым троном
Шрифт:
— Ты правда думала, что мы забыли тебя?
— Правда.
— Это просто невозможно, — нежно улыбаюсь я, поглаживая её по плечу. — Ты стала невероятной женщиной, Тру.
— Тру?
— Ой, вырвалось само собой. Ты не назвала своё имя тогда, и мы с Келл придумали своё.
— Мне запретили его называть, а врать вам не хотелось. Прости ещё раз. Сто тысяч «прости»!
— Не за что извиняться. Ступай, готовься к вечеру.
Шай не торопится уходить.
— А Келл, какой она стала?
— Самодостаточной, уверенной в себе, но безмерно неуклюжей красоткой.
Принцесса
— А помнишь, как она обрушила прилавок в магазине?
— О да! А потом, пытаясь собрать всё, испачкалась в пролитых чарах и неделю чесалась.
— Скучаю по тем временам.
— И я. — Толкаю её бедром. — Иди уже.
Шай напоследок улыбается и скрывается в дверном проёме. Кошка следует за ней будто так и надо.
Какое-то время я любуюсь тем, что вижу в отражении, но как только сбиваю с себя спесь, иду переодеваться. До бала ещё несколько часов. Можно спуститься и проверить спальню Кайдена. Нам многое нужно прояснить.
«Это ошибка.»
Я трясу волосами, пытаясь избавиться от его слов, которые возвращались ко мне снова и снова после исчезновения принца в Тропе. Стягиваю платье и надеваю привычное. Как бы мне ни хотелось свернуться в клубок и спрятаться под одеялом, я понимаю, что если не разберусь с собственными чувствами, то это помешает расследованию. И чем только думала, пустоголовая? Потянулась поцеловать его? Безумие, слабоумие и капля отваги. Последнее — такое себе утешение.
Выхожу из гостевой и спускаюсь на этаж ниже. Где-то в глубине себя надеюсь, что принц ещё не вернулся, хоть и осознаю, что оттягиваю неизбежное. Дверь в комнату виновника моих переживаний приоткрыта. Заглядываю в щель. Кромешная тьма. Рука рефлекторно тянется к выключателю на стене, и я тут же вспоминаю, где нахожусь. В такие моменты завидую ночному зрению некоторых чистокровных.
— Кайден?
Ответа нет. Тяну на себя за позолоченные ручки, чтобы впустить в спальню хоть немного света из коридора, и стараюсь вглядеться в очертания комнаты. Ставни единственного окна наглухо закрыты, но через щель между ними просачивается луч света. Он тонкой дорожкой доходит до стены напротив, разделяя комнату пополам.
Никого.
Облегчённо выдыхаю. Стоит мне обрадоваться, как в углу раздаётся звук льющейся жидкости и звон стекла. Сердце ёкает и падает в пятки. Я трушу, не в состоянии пошевелиться.
— Что за…?
— И я рад тебя видеть, моя милая полукровка, — доносится из потёмок заплетающийся голос принца.
Набираю полные лёгкие воздуха и выпаливаю:
— С ума сошёл? Я чуть не умерла со страху! — Прохожу вглубь на ощупь, как слепой котёнок, чтобы приоткрыть окно и проветрить. — Что ты там делаешь? Только не говори, что пьёшь кровь младенцев или ешь горький шоколад. Не знаю, что и хуже…
Приоткрываю ставни, и меня обдаёт приятный ветер, заплутавший в сквере. В тёмном углу комнаты, куда слабо добираются лучи солнца, проглядывается силуэт. Кайден сидит на полу спиной к стене.
— Со мной верный друг. — Он чокается с кувшином и поднимает бокал. — Зачарованное вино.
— Тебя искала Шай.
— Как жаль, что мы разминулись.
Интонация в голосе
— Настолько расстроен романом сестры с близким другом? Я думала, ты зожник.
— Зожник? Это что-то от дьявола?
— Почти угадал.
Я подхожу чуть ближе, но всё ещё не могу рассмотреть его глаз. Тени съели черты лица, погрузив их во мрак, и оставили мне лишь изогнутую улыбку.
— Чем ярче горит свет, тем длиннее моя тень. Забавно, правда?
Повисает неловкая пауза.
— Кайден…
— Я готов исповедаться, — переводит он тему и указывает на кровать, расплескав напиток. — Присаживайся.
Растерянно перевожу взгляд туда и обратно. Багровое покрывало навевает не самые приятные картины в воображении. Кто знает, сколько девушек здесь побывало? Помявшись, решаю, что хламидии, если ими и болеют фэйри, вряд ли танцуют на ней мамбо-джамбо спустя много дней. Переступаю через себя и подхожу ближе к постели. Поморщившись, я сажусь со скрипом на самый край.
— Слушаю.
— Ты неплохо смотришься на ней.
— Отвратительно.
Кайден вновь поднимает бокал, склонив голову.
— Звучит, как отличный слоган к моей жизни.
Решаю сорвать пластырь, пока имею в себе смелость сделать это.
— Нам надо обсудить случившееся.
Слышу вздох, наполненный негодованием.
— Я соврал. — Принц пытается подняться, но выходит до нелепости неуклюже. — Исповеди не будет. А теперь уходи. Кыш! Хочу побыть с другом наедине.
— И не подумаю. — Скрещиваю руки, будто малое дитя. — Ты… поцеловал меня. Или я тебя. Неважно.
Он выпрямляется в полный рост, оставив бокал внизу, и тут же, качнувшись, прислоняется к стене. Стекло бокала на тонкой ножке опасно кренится, но сохраняет равновесие, как и его хозяин.
— Послушай, моя милая, ты впечатлительная натура. Вас таких много. Стоит проявить скудный интерес, и вы тут же выстраиваете в голове картину мира, далёкую от реальности. Выжги пустые грёзы, Фэй, и забудь.
Услышанное выбивает из меня воздух. Нельзя говорить об этом так, словно всё просто, как съесть на завтрак хлопья с молоком. Злость поднимается к горлу, но вместо слов я хватаю подушку у изголовья, вскакиваю и кидаю ею в принца. В последнее время подушки кажутся прекрасным орудием возмездия. Цель попадает прямиком в анфас Кайдена и шлёпается вниз. Какое-то время моё тяжёлое дыхание служит единственным мерилом течения времени в застывшей комнате.
— Ты. Кинула. В меня. Подушку, — ошарашенно прочеканивает Кайден.
Бой с Шай явно пошёл на пользу моей меткости. Я развожу руками и невинно повторяю:
— Я кинула в тебя подушку.
— Это так по-взрослому.
— Каков ответ, такова и реакция.
Он смиренно разводит руками.
— Справедливо.
— Будем считать, что в тебе говорит вино. Скоро бал. Есть время отоспаться и протрезветь. — Делаю пару шагов в сторону двери и бросаю: — Обсудим позже.
— Какая же ты зануда… — заплетающимся языком бурчит принц и неуверенно направляется к кровати. Кажется, что он вот-вот запутается в своих ногах и упадёт лицом в пол. А оно и без того слишком угловато.