ЗМиМ. Вот и отдохнул

Мешалкин Леонид Васильевич

Третий раз. Выставил наружу только меч остриём вверх, крепко-накрепко за него держась. Удар! Вроде бы опять сверху. Непонятно что там – палка, бревно, лапа хищника? Меч я чуть не потерял.

М-да. Я кем-то тут надёжно заблокирован. Теперь типа под «пещерным» арестом нахожусь. И драться с этим «кем-то», похоже, бесполезно. Впрочем, вторая смерть подряд от единственного удара говорит сама за себя. Сел, успокоился. Что нервничать-то. Но и просто сидеть тоже не дело - должен быть выход… Должен.

Посидел, подумал, в голову ничего

путного не приходит. Тогда начал ожесточённо отжиматься на кулаках, приседать (просто так и на каждой из ног по отдельности), качать пресс и всяческими иными приёмами истязать себя. Это один из способов очистки разума от ненужных «здесь и сейчас» мыслей.

Ну вот, вроде очистил, заодно устал.

И решил я пока что не загоняться, а ещё раз осмотреть ту смежную с гротом пещерку. Очень внимательно. Спешить-то мне теперь особо некуда.

И всё-таки нашёл я в тёмном конце якобы того тупика «норку»! Именно норку, а не нору. Ребёнок в неё, наверно, пролезет, а вот взрослый я? И не застряну ли в середине? И не ведёт ли этот узкий лаз в тупик? А потом обратно мне не выползти, сдохну. Медленно, от жажды, до голода просто не доживу…

Впрочем, помереть в случае чего можно и более быстро. Надо лишь откусить себе язык и истечь кровью.

Дело в том, что через корень языка, проходит мощная артерия. Если ее повредить, то человек, не получивший вовремя медицинскую помощь, вполне может скончаться от большой кровопотери. Если это не байка, то к такому способу ухода из жизни якобы прибегали в старину самураи, которые попадали в плен к противникам…

Эх, была не была!

Впрочем, в любом случае после третьей подряд смерти, если не указана точка возрождения, игрок должен оказаться в таверне ближайшего нейтрального поселения, и то хлеб. Таковая должна существовать в каждом гексе в начале игры. В таверне – это если собственный замок у него отсутствует. Блин. Где, чёрт возьми, мой замок!?

Снял пояс, узлами связал с ним отодранные от рубахи по шву рукава. Получилась импровизированная верёвка. Всё с себя снял, уложил как можно компактнее в сидор. Чтоб стать ещё немножко «потоньше» в брюхе, облегчился по-маленькому и по-большому. Даже с помощью двух пальцев во рту попытался проблеваться.

Привязал верёвку одним концом к щиколотке, другим - к сидору. Пополз.

Уж ведать не ведаю, сколько метров или десятков метров я таким образом преодолел, пару раз по ходу дела почти заклинившись в этом лазе, но выполз-таки на свободу!

И тотчас покатился, почти упал, вниз.

Скатился, в общем, под горку. Ничего себе даже не сломал и не поранил. Так, только царапины на морде и конечностях да синяки местами на теле. Пустяки, короче говоря, дело житейское.

Оглянулся. Позади - высокая скала, в ней видна небольшая дыра, на высоте примерно пяти метров. Там я и вылез на белый свет. Местность вокруг меня - каменистая и почти пустынная.

Оделся-обулся.

Что

ж, пора в путь-дорогу.

Оп-па, а впереди-то – лес…

А на его краю – несколько нехилого размера кустов малины и чёрной смородины. Густо обвешанных спелыми ягодами. Ягоды крупные, словно виноградины. Так сами и просятся в рот.

Сожрал их не менее пары кило, за один присест. Да ещё сколько-то малины в кулёк, свёрнутый из большого листа лопуха, набрал.

Вечерело.

Кушая на ходу ягоды, я пробирался по густому Лесу. Не так давно, лет двадцать назад, тут были замечательные грибные места, - опушки, перелески. Тихое укромное место.

Как приятно было бродить здесь в полдень, когда в городе царила духота и жара, по грунтовой дороге порой гуляли пыльные смерчики, а в лесу стояла тишина, и лишь ленивый шелест листвы покачивающихся деревьев напоминал о том, что есть ещё что-то за пределами Леса.

Блин, что опять со мной?! Это не мои мысли, чуждые они какие-то… Глюк, наверно… Похоже, я спор того пещерного мха по ходу дела нанюхался.

Ладно, идём дальше.

И всё же что-то с этим лесом явно не то, что-то в нём настораживает... Но что же именно? А, понятно. Какой-то он неестественный, ненаселённый, вот в чём дело. Тихий уж очень, и зверья никакого нету...

И только об этом подумал, как всё разительно переменилось.

Буквально на протяжении следующей пары часов (и пяти километров ходу) три раза попадались по дороге любопытные лисы, шесть раз - белки, в том числе и четыре из них - летяги, двенадцать раз видел ежей, тринадцать - всяких косуль, которые пугливо убегали от меня, вскидывая грациозно задками с белым хвостиком. Ну и один раз совсем рядом раздался испуганный топот стада барсуков, прошляпивших приближение грозного меня. Их я сосчитать не успел, сбился.

Но... где же зайцы, кролики, бобры, выдры и выхухоли? А также нахухоли, опухоли и охухоли? Непорядок.

Зато ближе к ночи повстречал в лесу совершенно голого, ободранного и сильно искусанного комарами мужика, назвавшегося Митричем. Видимо, от переживаний и укусов насекомых он совсем сошел с ума. Всё повторял, как в бреду:

– Финки НКВД - три штуки, жратвы было на неделю, тапки импортные - две пары! Отечественные галоши – три пары…Всё, всё, что нажито непосильным трудом, всё прахом пошло...

А еще очень сокрушался, глядючи на меня голодными глазами, что он, дескать, по этому лесу уже вторую неделю бродит, научился ловить мышей и птичек, разорил и объел с десяток муравейников и попытался подраться с местным медведем из-за малинника на бывшей делянке. И жаловался:

– А лута хорошего я за это время так ведь и не нашел, одна жбонь...

Стоп, он что-то сказал про делянку? Прекра-асно. Тогда где-то поблизости должна быть пилорама. А, нет, лесопилка же. А на ней – люди!

<