Змиулана: красавица или чудовище?
Шрифт:
На максимально возможной скорости Дмитрий выехал на проселочную дорогу как раз в тот момент, когда на мост, проходивший через небольшую речушку, вышла целая толпа празднично одетых членов общины. Люди пели песни и радовались новому дню. Сегодня, в честь именин земли, они даже забыли свою неприязнь к чужакам, и теперь искренне поздравляли Дмитрия с праздником. Одна из шествующих девушек украсила голову Селиванова венком из полевых цветов.
Дмитрий, следуя неведомому внутреннему порыву, сорвал с себя украшение и бросил его в воду. Девушка шарахнулась от него в сторону и расплакалась. Но ее мгновенно смогли утешить другие члены общины.
На пороге дома, ставшего Селиванову временным пристанищем, он едва не сбил с ног самого Миролюба. Тот едва успел вовремя отпрыгнуть, не понимая причин происходящего.
— Что случилось? Куда ты пропал утром? — поинтересовался Миролюб, вошедший в дом вслед за Дмитрием.
— Я был в храме, — последовал ответ. Дмитрий даже не пытался сдержать дрожащий голос и стук зубов.
— И что же тебя так испугало?
— Если бы ты только мог видеть ту тварь, которая привиделась мне, то не задавал бы подобных вопросов.
— Тварь?! — негодующе воскликнул Миролюб.
— Да, тварь, — подтвердил Селиванов. — Богомерзкое чудовище, не имеющее права на существование даже в горячечном бреду сумасшедшего. — Говоря это, Дмитрий не видел, как каждое его слово заставляет Миролюба крепче сжимать кулаки. Глаза язычника гневно вспыхнули.
Так и не произнеся ни слова, Миролюб вышел из избы, громко хлопнув входной дверью. У него была масса аргументов, чтобы разубедить гостя в его убеждениях, но он решил, что это дело стоит доверить другому.
Уже не несколько часов подряд Дмитрий сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Ему казалось, что он даже перестал за это время дышать. Нескончаемый поток мыслей вился в его голове, но ни одна из них так и не получила окончательного формирования. Его предположения были одно немыслимее другого, но прагматичный ум продолжал уговаривать его в том, что он увидел лишь мираж, плод своей болезненной фантазии. И все же какая-то часть его сознания утверждала обратное: женщина-змея была такой же реальной, как и сам Дмитрий.
Селиванов не слышал, как в его дверь громко постучали, и не заметил, как в избу вошел Безгнев. Жрец изучающе посмотрел на Дмитрия и утвердительно кивнул собственным мыслям: как и говорил Миролюб, их гость наверняка увидел то, к чему еще не был готов. Безгнев взял табурет и уселся прямо напротив Дмитрия так, чтобы видеть лицо собеседника.
— Итак, ты увидел Ее?.. — заключил жрец и тяжело вздохнул.
При этих словах Дмитрий вздрогнул и, не мигая, уставился на Безгнева. Одна короткая фраза уже сама по себе говорила о том, что увиденное им — правда, но он по-прежнему отказывался в это верить. Дмитрий отвернулся и лишь отрицательно мотнул головой.
— Я вполне могу понять твое нежелание разговаривать, — произнес жрец, — но просто обязан объяснить тебе все происходящее здесь. Это мой долг!
Дмитрий не ответил, продолжая смотреть в пустоту. Ему как в далеком детстве хотелось закрыть уши руками и убежать, чтобы не слышать то, что ему собирались поведать.
— Прежде всего, позволь мне рассказать тебе о себе, — продолжил Безгнев, — история моей жизни является наглядным примером того, как одно событие может перевернуть всю жизнь человека с ног на голову. Начну с того, что я, в прошлом, историк, преподаватель университета. Меня всегда интересовали древности, в особенности — артефакты, свидетели жизни славян, моих далеких предков. Мой пытливый ум заставлял не только изучать документальные источники, но и посещать многие мета, некоторые из которых были поистине загадочными и таинственными. Чем больше я узнавал, тем больше приходил к одной мысли, приводившей меня в трепет: наши прапрадеды не просто верили в различных существ, они общались с ними, признавали себя их потомками.
Случайность, как часто бывает в нашей жизни, свела меня с Ярославом, который предложил мне принять участие в его экспедиции. Не знаю, что именно убедило меня, но я согласился. И когда здесь, в древней святыне предков, отыскались свидетельства правоты моих убеждений, мой мир окончательно изменился. И я остался, как и многие другие члены нашей экспедиции.
После смерти Ярослава, ставшего первым жрецом Велеса, мне пришлось занять его место. Мы все надеялись, что Миролюб пойдет по стопам отца, но хозяйственные вопросы пока не дают ему этого сделать. Однако у меня нет причин роптать на судьбу… — Безгнев запнулся и прокашлялся, — мой поиск окончился полным успехом и я счастлив так, как только может быть человек.
— Что принесли тебе новые знания? — включился в разговор Дмитрий. — Поклоняешься древним идолам ушедших в небытие богов, забыл людей и сидишь в этом заброшенном месте… Неужели не понимаешь, что в новом мире нет места для таких как ты?
— Я нашел свое место, и оно находится здесь, — отметил жрец и провел ладонью по лицу, словно смахивая с него набежавшую усталость. — Боги не делают различий между своими детьми, они слышит молитвы, обращенные к ним на разных языках, независимо от того, каким именем их величают. Главное, чтобы душа была чистой, сердце крепким, а молитвы искренними.
— Если все так просто, то почему на земле так много разных религий? — скептически спросил Дмитрий.
— Изучая древние книги, я уразумел то, что если отбросить некоторые несущественные различия, то суть их будет единой. Вопрос в том, как трактовать откровения. Мы идем неверным путем, ища различия. Погрязнув в символизме и несущественных по сути своей деталях, мы утратили главную цель. А она заключается в единстве — людей и их мыслей.
— Какие же детали, по-твоему, несущественны?
— Я имею ввиду отличия мировоззренческих представлений разных народов, сложившихся у них веками традиций и нравственных устоев. Чтобы тебе было понятно, приведу пример: нельзя одними и теми же словами объяснить племени каннибалов и племени вегетарианцев основные принципы возможности их взаимного сосуществования. Но люди, неверно истолковали послания: дав им разные ориентиры, их не сделали избранными или любимыми детьми, напротив, направили по единственно верному пути, ведущему к единению. Я не могу верить, что кровавая инквизиция, крестовые походы и братоубийственные войны — это задумка богов. Нет, нет и еще раз нет! Все это происки людей, гонимых жаждой наживы и власти, которые прикрывались божественными именами. И я каждый день молюсь о том, чтобы все народы раскрыли свои глаза достаточно широко, чтобы суметь постичь тайный смысл откровений, оставленных им предками.