Змия в Раю: Роман из русского быта в трех томах
Шрифт:
Поскольку на этот день была назначена давно запланированная охота на волков. Едва он с ружьем вышел на крыльцо, евреи с жалобными причитаниями окружили его плотным кольцом и принялись хватать за одежду.
— Высокородный барин! Мы будем довольны даже мизерным платежом, — умоляли они, — по десять гульденов на человека.
— Ни копейки, — сухо отрезал Менев и вскочил на лошадь, которую подвел Мотуш.
Теперь появилась Зиновия.
— Милостивая госпожа, — завопили евреи, целуя ее
— Прочь с дороги, — закричал Менев, — иначе я по вам выстрелю.
Все тотчас же расступились. Он рысью поскакал за ворота, а Зиновия спаслась, юркнув обратно в дом.
Между тем через некоторое время к крыльцу подкатила коляска, и Зиновия вернулась с бабушкой Иваной и Лидией. Разъяренные евреи столпились вокруг дам. Каждый из них норовил отпихнуть сотоварища и, жалобно причитая, размахивал высоко над головой своим счетом. И только благодаря кнуту Мотуша дамам удалось-таки сесть в коляску и благополучно отбыть со двора. Однако озлобленные кредиторы тоже залезли в свой рыдван и преследовали их по пятам по имперской дороге до самой столицы округа.
Только теперь Наталья осторожно высунула голову в окно, потом медленно приоткрыла входную дверь и пересекла двор, чтобы затворить и запереть на засов ворота.
За этим занятием она вдруг услышала сердечное «С добрым утром!». На улице остановился, верхом на лошади, Сергей.
— Вы наконец вернулись? — приятно удивившись, спросила Наталья.
— Я только что прибыл.
— Меня это очень радует, но дома никого нет, кроме мамы, да и той нездоровится. Зиновия же недавно уехала в город. Если вы пришпорите лошадь, то еще успеете ее нагнать.
— Почему вы опять так недоброжелательно настроены, Наталья?
— Вам со мной, видать, очень скучно, — ответила девушка, простодушно надув губки.
— Напротив, я беседую с вами даже тогда, когда вы ни слова не произносите, когда я могу просто на вас смотреть.
Наталья счастливо улыбнулась.
— Однако вам все же не следует задерживаться подле меня, — сказала она, — потому что сейчас мне лучше побыть одной. Вы не сердитесь за то, что я говорю вам это?
— Нет, разумеется, не сержусь.
— Тогда я немного вас провожу.
Она вышла за ворота и рядом с его лошадью, которую Сергей пустил шагом, двинулась по деревне. Они почти не разговаривали, а только все чаще поглядывали друг на друга. И на ее лице, как и на его, светилась тихая радость. У пересечения улиц Наталья остановилась и протянула ему руку.
— Здесь я попрощаюсь, — сказала она. — Когда я вас снова увижу?
— Как только вы этого пожелаете.
— В таком случае приезжайте еще сегодня. Хорошо?
—
— До свиданья!
Когда Наталья вернулась, из дома доносился беспорядочный шум, слуги стояли на дворе и шушукались. Потом отчетливо послышались голос Менева и громкий плач Аспазии. Наталья стремглав взбежала по ступенькам и прошла в салон, где ее мать, прижав к лицу носовой платок, лежала в кресле, а отец, гневно сопя, расхаживал из угла в угол, в то время как Лепернир, бледный как покойник, стоял, прислонившись к окну.
— Оставь нас одних, — приказал ей Менев.
— А мне, наоборот, кажется, что мое присутствие здесь крайне необходимо, — спокойно возразила Наталья.
— Впрочем, я не против, чтобы ты узнала, до чего опустилась твоя мамаша.
— Стилян! — вскричала Аспазия. — Пощади меня перед моим ребенком!
Наталья приблизилась к Аспазии и обняла ее, словно желая защитить.
— Моя мама не может сделать ничего плохого, — проговорила она.
Аспазия в порыве нежной признательности схватила руку дочери и поцеловала ее.
— Ты, видать, собираешься ее оправдывать? — снова разбушевался Менев. — Или ты станешь лгать, — продолжал он, обернувшись к жене, — отрицая, что я застал тебя во время любовного свидания?
— Я не стану лгать, — выдавила из себя вконец уничтоженная Аспазия. — Я провинилась, но не настолько, как ты полагаешь.
— Это фразы из твоих французских романов, — возразил Менев. Потом остановился перед Леперниром и вперил в него мрачный взгляд. — Вы, молодой человек, вероятно, понимаете, что при сложившихся обстоятельствах нам остается делать. В обществе существуют законы, которые никому не позволено безнаказанно нарушать.
— Я полностью к вашим услугам, — проговорил кадет, — но прошу вас пожалеть свою супругу. Она совершенно не виновата.
— Ну, это уж слишком, — вмешалась Наталья, бросаясь к отцу. — Твоя дуэль с Леперниром была бы попросту смехотворной, я даже не вижу причин для нее. Мама самым невинным образом позволила за собой поухаживать, и ничего более.
— Чем ты можешь доказать это?
— Это подсказывает мне мое чувство. Разум может заблуждаться, а сердце — нет.
— Клянусь тебе, — снова заговорила Аспазия, — что между нами не произошло ничего, что хоть в малейшей степени оскорбляло бы твою честь.
— Пустые слова!
— Разве не достаточно того, что моя мать позволила соблазнить себя всякими глупостями? — сказала Наталья. — И разве теперешним конфузом она уже не искупила свою вину? Разве у тебя есть право сомневаться в ней? Да будь она даже во сто крат виновнее, с чего ты набрался смелости судить ее? Или тебя самого не в чем упрекнуть?