Знахарь

Сапегин Александр Павлович

Ни свет, ни заря жителей посёлка разбудил низкий гул двигателей тяжеловозов-трейлеров. Десятки машин с экскаваторами, бульдозерами, кранами и готовыми контейнерами из сэндвич-панелей. Одна за другой машины, чадя дизелями, проскакивали по центральной улице и замирали на отсыпанной площадке на краю поля, где инженеры и рабочие уже приступили к разметке корпусов будущего госпиталя, а буровые машины бурили скважины под водоснабжение. Несколько единиц техники ровняли площадку под модульную подстанцию в пятидесяти метрах от высоковольтной линии электропередач, рядом с которой рабочие вколачивали в землю трубы и арматуру под контур заземления.

Работа спорилась, за неделю на глазах изумлённых казаковцев с нуля до голубей

на крышах выросло несколько двухэтажных корпусов на три сотни койко-мест госпиталя со всей инфраструктурой и комфортабельным общежитием для медперсонала. Все дороги и тропинки между быстровозводимыми зданиями, вместе с парковочными площадками выложили сцепленными между собой толстыми перфорированными пластрезиновыми плитами. За ту же неделю на станции отремонтировали дорогу и возвели высокий перрон, позволяющий выполнять погрузку и выгрузку больных прямиком из карет и на кареты скорой помощи. Да, масштаб и темпы строительства впечатляли. Горин явно на мелочи не разменивался и несколько, мягко говоря, недоговорил при первой очной встрече с Владимиром.

– Константин Андреевич, - подстроив так, что губернатор, приехавший на приёмку готового объекта, не сумел отказаться от приглашения в гости на чашку чая, Владимир припёр того к стенке, – временный госпиталь, говорите? Ну-ну! Какую сказку вы мне сегодня поведаете на ночь?

– Нечего рассказывать, - принимая из рук Джу кружку с целебным отваром, вздохнул Горин. – Госпиталь, как ты сам, наверное, догадался, конечно, временный, но базовый.

– Да уж догадался, потянул за связи в Харбине.

– Вы должны меня понять, Владимир, я внимательно изучил статистику прошлой пандемии и просто не имею права сбрасывать со счетов ваш фактор и ваши навыки целителя. Можно я скажу прямо, по-простому? – дождавшись кивка, Горин продолжил:

– Мне плевать на отсутствие у тебя медицинского образования, да Геннадию Петровичу, главному санитарному врачу, откровенно говоря, тоже. Извини, он бы меня без соли и перца сожрал, если бы я отпустил тебя в «свободное плавание», а мне мои тапки дороги – подарок дочки, как-никак, ведь он и тапки бы слопал, изверг. Один китайский лидер говорил, что без разницы, какого цвета кошка, главное, чтобы она ловила мышей. Ты же не просто мышей ловишь, а крысиных королей давишь. Врачей и медперсонал в целом, как ты сам убедился, мы укомплектовали по полному штату и волонтёров привлечём с запасом. Без дела им сидеть не придётся. Заодно и за тобой присмотрят, да придержат, чтобы ты до полусмерти не урабатывался. Об истощении и обмороке я тоже прочитал.

– И на том спасибо, - вяло проблеял Владимир. Почему ему вечно достаётся это гуано? – Впрочем, Константин Андреевич, поделитесь секретом, почему вы готовились к пандемии, а половина страны до сих пор в небе витает.

– Тебе честно? – полушутливые искорки в глазах губернатора сменились холодной серьёзностью.

– Ложь я почувствую, - ответил Владимир, взглядом указав Джу на дверь. Обиженно наморщив носик, девушка вышла из гостиной.

– Канцлер и его реформа. Так талантливо сломать работающий государственный механизм не каждому по плечу, благо до армии и силового блока он добраться не успел, хотя и там подгадил. И ведь всё красиво и обоснованно обставлено было.

Допив отвар в полной тишине, губернатор поставил опустевшую кружку на поднос.

– У меня, слава Богу, своя голова на плечах и я, о чудо, иногда ею думаю, а не только пищу вкладываю.

– Поэтому втихую саботировали налоговую и финансовые реформы и насколько это возможно оставили в губернии деньги, на которые формировали госпитали и вкладывали в другую инфраструктуру, - кивнул Владимир. – Знаете, я вас нисколько не осуждаю, Константин Андреевич. А вы не боитесь откровенничать со мною?

– Не боюсь, - Горин потёр гладко выбритый подбородок. – Я тешу себя надеждой, что неплохо

разбираюсь в людях. Знаешь, тяжело держать всё в себе. Иногда хочется выговориться, а не перед кем. С тобой же я уверен, что мои слова на сторону не уйдут. Да и тайн особых я не открываю. Ничего такого, чего бы ты сам не знал или не догадывался. Недаром на тебя, Владимир, сама Ведьма глаз положила. Вот, выговорился. Спасибо, Владимир Сергеевич, за чаёк, поеду дальше делами заниматься. Работа, понимаешь, сама себя не сделает. Да, чтобы всё было честно и по справедливости, тебя и твоих учеников поставят на довольствие. С оплатой не обижу, благое дело делаете.

Проводив губернатора, Владимир вернулся в дом. Желтороссии сказочно повезло, что у её штурвала стоит Горин – личность, болеющая и всеми силами радеющая за родной край. Единицы управленцев в Империи могут настроить управленческий механизм подобно швейцарским часам. Горин мог. В Харбине шестерёнки государственного управления вращались и тикали без задержек и проволочек. Силовой блок, кроме муниципальной полиции, подчинялся центру, а остальное Константин Андреевич держал в ежовых рукавицах, щедро награждая отличившихся и жестоко карая провинившихся. Нельзя сказать, что на губернатора молились, но поддержка в народе у него была о-го-го! Жители на полном серьёзе опасались, что Горина заберут в столицу и на его место посадят какого-нибудь прохиндея.

Про канцлера Огнёв решил не думать и не забивать голову государственными проблемами – без него разберутся. Уже разобрались! Ему со своими наболевшими траблами бы распырхаться. Со дня на день повалится поток пациентов и ни до чего иного ему не будет дела – плавали, знаем! Эх, с Настей бы повидаться. Боже, как же он соскучился… Редкие видеосвидания уже измотали душу. Несмотря на переполох, царящий в столице и в высшем обществе после убийства канцлера и волны арестов, прокатившихся по рядам чиновничьей братии, отец и матушка не сводили глаз с уросящей дочери, под предлогом обеспечения безопасности любимого дитя, приставив к ней пару «дуэний», следящих за любым её шагом в университете и за его пределами, поэтому каждый сеанс видеосвязи становился чуть ли не секретной операцией фронтового масштаба. Если бы не Вика, и с этими крохами редких лобызаний через экран пришлось бы распрощаться. Одно время Огнёв хотел сдаться под напором искушения как-нибудь проклясть или сглазить предков Анастасии, так они его достали, но хорошенько подумав, отказался от перспективной затеи. Свою женщину он обязан отвоевать другим методом. Непозволительно с будущей роднёй разбираться как с Васильчиковыми.

На следующий день, как он предполагал ранее, лишние мысли покинули голову Владимира и весь мир сузился до госпиталя и медпункта заставы. Пациенты пошли резко и каждый день их поток только увеличивался. Вскоре госпиталь заработал на полную мощность.

К июню от Огнёва осталась глазастая тень со впалыми небритыми щеками. Ученики и ученицы тоже не блистали статями, но он вовремя придерживал их энтузиазм и пресекал любую самодеятельность на ниве исцеления страждущих. Самого Владимира жёстко контролировал главный врач госпиталя, заставляя кушать и отдыхать по часам, для чего приставил к нему в услужение несколько медсестёр и пару медбратьев. Прямо медицинский барин получился. Варят-парят отдельно, обстирывают, чуть ли не в бане парят, медбратья водителями трудятся и буйных пациентов успокаивают. Как ни крути, никуда от последних не деться. Слава о целителе разлетелась далеко за пределы губернии и в Казаковку, несмотря на строгие карантинные меры, пробирались всеми правдами и неправдами, и везли детей. Получался нескончаемый, выматывающий душу и нервы круговорот. Пациенты в госпитале, больные ДЦП и другими недугами дети, родители с горящими от надежды и отчаяния глазами, и всем им что-нибудь от Владимира и его учеников надо. Благодарности, проклятья – замкнутый круг!