Знак бесконечности
Шрифт:
— Хорошо, спи, — сдался Федька. — И ешь фрукты. Завтра приеду. Если что — звони.
Он поцеловал меня в лоб и ушел.
Вечером позвонила Люська, обеспокоенная тем, что я второй день не выхожу на связь. Выслушав мои новости, она поахала, поохала и осторожно предположила:
— Свет, а ты не думаешь, что это… ну, все то же самое? Кольцо, в смысле? Помнишь, что нам Аманда про детей сказала?
Спасибо, Люся. Чтобы не думать о «все том же самом», мне приходилось прибегать к помощи молодых осьминогов. Эти ребята оказались просто молодчагами.
— Люсь, прекрати, ладно? — попросила я. — Вообще не хочу об этом. Лучше скажи, как ты. К врачу ходила?
— Я-то? Да я нормально. Нет еще, в понедельник пойду. Мы с Питером в Скайхилле сейчас. На выходные приехали.
Про Скайхилл мне тоже не особо хотелось слышать. Совсем ненужные ассоциации.
В общем, разговор получился какой-то скомканный. И что-то в Люськином голосе мне не нравилось. Она суетливо пожелала скорейшего выздоровления, пообещала звонить и взяла с меня клятвенное обещание, что я позвоню сама, если «вдруг что».
День побежал за днем. Каждое утро в палату, где я по-прежнему лежала одна, влетал Винни-пух Михал Михалыч.
— Ну, душенька моя Светлана Николавна, как мы нонеча?
Для начала он убеждал меня бросить старого грозного мужа (хотя они с Федькой были примерно ровесники) и бежать с ним на Гоа, как только мне станет получше. Потом переходил к следующему пункту программы, докладывая, что инсургенты в моем прекрасном теле по-прежнему не обнаружены.
Мне сделали несколько томографий и еще каких-то непонятных обследований, выкачали на анализы такое количество крови, которого просто не может быть у нормального человека в организме, приглашали невролога, ревматолога, пульмонолога, даже лора и психиатра, но результат был один.
Без патологии.
И, тем не менее, сердце продолжало, как сказал Винни-пух, беситься. Иногда оно немного успокаивалось, ударов до девяноста, а потом совершенно без причины разгонялось до совершенно ненормальных цифр. Впрочем, между такими приступами чувствовала я себя вполне сносно, и мне даже разрешили осторожно путешествовать по стеночке до туалета. Уже песня!
Федька действительно договорился в загсе, что нас за пять минут распишут в любой день, когда я буду в состоянии туда добраться. Если, конечно, буду. По правде, мне было абсолютно все равно. Просто не думать. И молодые осьминоги…
Впрочем, молодые осьминоги со своей миссией справляться перестали. Во всяком случае, в том, что касалось кольца и магии.
Я была в прошлом в теле Маргарет. Кольцо Анахиты было на ее руке. Как это могло повлиять на меня? Что, черт возьми, произошло в мастерской ювелира? И что я видела, когда Аманда меня загипнотизировала? Эти вопросы не давали мне покоя, тревожили — и сердце вполне ожидаемо добавляло еще десяток ударов к и без того сумасшедшему ритму.
Люська
В день моей несостоявшейся свадьбы повалил крупный снег. Температура была плюсовая, хлопья наверняка таяли, не долетев до земли, но на уровне четвертого этажа в окне была настоящая зимняя сказка. Почему-то я подумала, что меньше трех недель осталось до западного Рождества. Люська с Питером приедут в Скайхилл, и там будет прием для родственников и близких друзей.
Наверно, сложись все по-другому, мы с Тони тоже были бы у них. Люська говорила, что гости приезжают в сам праздник, а в Сочельник они в замке одни. Я представила холл с большой наряженной елкой. За окном идет снег, в камине горит огонь. Мы сидим вчетвером, на ковре дремлют корги…
Похоже, я задремала и увидела совсем другой замок. Хэмптон-корт, Рождество 1541 года. Я снова стала леди Маргарет Даннер. На троне в парадном зале сидел отвратительно толстый, обрюзглый Генрих VIII, рядом с ним королева Екатерина Говард и «любимая сестра» Анна Клевская…
Я проснулась в диком ужасе, но сердце, как ни странно, билось почти спокойно. Спокойнее, чем все эти дни в больнице. Всего ударов на сто с небольшим. Я взяла с тумбочки телефон и набрала Люськин номер.
— Что случилось? — испугалась она.
— Со мной — ничего. А вот что у вас? И не ври, пожалуйста, что все в порядке.
— Свет… — замялась Люська. — А ты вообще как? Чувствуешь себя?
— Лучше. Честное слово. Так что не волнуйся, что я умру, если ты мне скажешь что-то неприятное.
— Я правда боялась тебя волновать. Но если ты говоришь… У нас тут действительно кое-что произошло. Еще в прошлую субботу, как раз, когда ты в больницу попала…
6. Выяснение отношений
Узнать телефон Аманды труда не составило. А вот дозвониться до нее — это уже была задача посложнее. Автоответчик раз за разом докладывал: «Это Аманда Норстен, но ответить вам сейчас я не могу. Если вы оставите сообщение, я постараюсь с вами связаться». Оставлять сообщение Тони не хотел и поэтому снова и снова нажимал кнопку повтора. В нем включилось какое-то злое упрямство, хотя сомнения росли с каждой новой неудачей.
В начале десятого вечера в трубке неожиданно раздался щелчок, и звонкий девчачий голосок сказал:
— Алло?
— Аманда? — неуверенно спросил Тони, опасаясь, что не туда попал.
— Да, слушаю вас.
— Это Энтони Каттнер, управляющий лорда…
— Я знаю, кто вы, мистер Каттнер, — перебила его Аманда. — Чем могу помочь?
Тони понимал, что это обычная форма вежливости, но уцепился за ее фразу, как собака за кость.
— Аманда, вы действительно можете помочь. Наверно, только вы и можете. Мне надо с вами поговорить.
— Ну так говорите, — усмехнулась она.
— Я могу к вам приехать?