Знак бесконечности
Шрифт:
— Жаль, что вы не предупредили вчера, миледи, — с поклоном сказал дворецкий, держа зонт над Люси. — Мы бы лучше подготовились. В эти выходные вас не ожидали.
— Я сама не ожидала, мистер Джонсон. Как тут у вас дела?
— Все в порядке, миледи. Все здоровы, все на своих местах. Только мистер Каттнер утром уехал в Лондон. Сказал, что у него важная встреча.
— Лорен мне звонила из Эдинбурга, — тихо сказал Питер Люси. — Значит, не с ней. Может, он сам ищет другое место?
Люси пожала плечами и чуть не упала, споткнувшись о Пикси.
— Осторожно! —
— Я тебе отправлю! — возмутилась Люси. — Кстати, надо будет сказать Хорнеру, чтобы подыскал Пикси кавалера, ее давно пора вязать, пока какой-нибудь кобель с псарни не покрыл. Будут щенки, подарим одного твоей тетке. А эти мои.
— Тогда смотри под ноги, пожалуйста, — он осторожно коснулся ее живота, и это не укрылось от взгляда Джонсона, который слегка приподнял брови.
Питер вопросительно посмотрел на Люси, но та едва заметно качнула головой. Кроме Светы, еще никто не знал, что они ждут ребенка. Люси не хотела никому говорить, пока не сходит к врачу и не убедится, что все в порядке.
Стуча каблуками, в холл вылетела Эшли.
— Милорд, миледи, добрый день!
— Добрый, — буркнула Люси, которая даже не пыталась скрывать своего отношения.
— Миссис О’Киф, вы не знаете, зачем мистер Каттнер уехал в Лондон? — поинтересовался Питер, глядя, как Люси поднимается наверх, держась за перила.
— Не знаю, милорд, — растерянно ответила Эшли. — Он ничего не сказал.
— Не уверен, говорил ли он вам, но, к сожалению, я не смогу быть на вашей свадьбе.
Эшли закусила губу, ее лицо медленно заливала краска.
— Ланч будет подан через двадцать минут, милорд, — сказала она, церемонно наклонив голову.
5. Бешеное сердце
В субботу утром я отправила заказчику последние поправки по проекту. С одной стороны, это было хорошо, потому что на днях на карточку должны были прийти деньги. С другой стороны, работа здорово отвлекала от ненужных мыслей. Ни книги, ни кино, ни интернет с этим не справлялись.
После обеда мне надо было сходить в консультацию — показаться и отдать результаты узи. Федька уехал в офис, поэтому топать предстояло пешком. И это не очень радовало, потому что чувствовала я себя довольно скверно.
В начале четвертого месяца токсикоз потихоньку улегся. Меня перестало выворачивать наизнанку по несколько раз за день, головокружения и обмороки тоже прекратились. А вот дурнота осталась. Но я научилась с ней бороться. С вечера клала на тумбочку у кровати яблоко или печенье и съедала, как только открывала глаза, стараясь резко не шевелиться. Если этот трюк удавался, сносное самочувствие на весь день было обеспечено. Но стоило чуть помедлить или неосторожно повернуться — все. Как будто съела протухшую крысу.
Вот и в это утро я спросонья повернулась на бок, после чего за яблоком уже можно было не тянуться. Сглотнув противную кислую слюну, я положила руку на живот:
— Привет, Виктор Батькович!
Приветственное шевеление в
Я занималась какими-то делами, но чем дальше, тем муторнее мне становилось. Конечно, можно было никуда и не ходить. В конце приема позвонила бы медсестра, чтобы убедиться, жива ли я, и записала бы на другое время. Но за окном был такой чудесный день, а я соскучилась по солнцу, которое не вылезало из-за туч уже больше двух недель. Подумалось, что, возможно, станет лучше, если потихонечку пройдусь по свежему воздуху. Всего-то одна трамвайная остановка.
Мне и правда стало получше, но очередь в душном коридоре явно не пошла на пользу.
— Что-то вы бледная, Светлана Николаевна, — нахмурилась моя Алла Петровна, едва я зашла в кабинет.
— Душно, — пожаловалась я. — И мутит опять.
— Анализы все в порядке, — она начала просматривать мои бумажки. — Узи тоже. Ну-ка, давайте давление… Как у космонавта. Только пульс…
Сердце истерично частило, мелко и противно.
— Такое было раньше?
— Вроде, нет. Во всяком случае, без причины — точно не было.
— Не нравится мне это. Сдайте в понедельник еще парочку анализов. И проверяйте пульс. В движении и в покое. Это не шутки.
Я вышла в коридор и села на диванчик. Сердце перебралось в горло. Я попыталась его проглотить, но оно сбилось в нитку.
— Ну, привет, миссис Каттнер, — сказала Маргарет, глядя на меня откуда-то снизу.
Остро пахло травой и цветами, как это всегда бывает перед грозой, а потом этот запах перебила противная вонь нашатыря.
Я закашлялась, открыла глаза и обнаружила себя лежащей на диванчике. Сумка и разлетевшиеся бумажки валялись рядом на полу.
— Тихо, тихо, Светлана Николаевна, — Алла Петровна не дала мне сесть и нащупала пульс на запястье. — Так, приехали… Крепко за соточку. Сейчас тихонечко поднимаемся и идем вот сюда, — она помогла мне подняться и отвела в пустой кабинет. — Ложитесь на кушетку и лежите спокойно. Если через полчаса не пройдет, будем думать, что с вами делать.
Через полчаса сердце отбивало фулл-он [3] на сто сорок ударов в минуту. Все вокруг плыло.
— Боюсь, придется вызвать скорую, — вздохнула Алла Петровна. — Это уже серьезно.
3
full on, или melodic psytrance, — стиль транс-музыки, форма психоделического транса, зародившаяся в Израиле в конце 1990-х гг.
Кое-как дотянувшись до сумки, я достала телефон и позвонила Федьке. Он сказал, что поедет домой за моими вещами, чтобы сразу же отправиться в больницу, как только станет известно, в какую именно.
Время шло, скорая все не ехала. Я разглядывала стену грязно-розового цвета, плакат, изображавший страшные гинекологические болезни, и трещину в потолке, похожую на осьминога.
«И молодые осьминоги в последний путь проводят нас», — крутилось в голове на мотив «На поле танки грохотали».