Знак вопроса 2002 № 03
Шрифт:
Центр города занимал огромный священный участок с храмами и святилищами бога Луны Нанна — покровителя Ура, с жилищами жрецов, складами, мастерскими и дворцами правителей. Вокруг теменоса теснились жилые кварталы. На севере и западе города, близ Евфрата, находились главные торговые пункты Ура — Северная и Западная гавани.
Между тем, пока я, рассматривая с высоты руины Ура, предавался размышлениям, погода резко изменилась. Юго-западный ветер — хамсин — с Аравийского полуострова принес тучи мельчайшей пыли и песка. Солнце пропало в мутной дымке, но жара и духота от этого лишь усилились. Видимость резко сократилась. Ни о фотографировании, ни о нормальном осмотре древнего города больше не могло быть и речи. Вот уж действительно «буря… накрыла Ур словно платком, окутала его словно саваном…», — как и писал об этом тысячелетия назад безымянный шумерский поэт.
Внизу, у подножия лестницы зиккурата, слышны призывные крики
На участке дворцов и храмов близ зиккурата видны лишь куцые обрубки низа глинобитных стен, да недавно залитые укрепляющим раствором прямоугольные и квадратные полы бесчисленных комнат и помещений. Самые внушительные постройки также относятся ко времени Третьей династии. Здесь были обнаружены апартаменты царей и жрецов. Отсюда осуществлялось руководство всей жизнью страны, награждались отличившиеся, наказывались виновные, принимались решения о войне и мире. И все это во имя великого Нанна и его супруги Нингаль.
ШЕСТВИЕ МЕРТВЕЦОВ
Под завывания набирающей силу бури выходим на восточную часть теменоса, в район царского могильника. Здесь Леонард Вулли раскопал 16 гробниц властителей города, правивших во времена Первой (первая половина III тысячелетия до н. э.) и Третьей династий Ура. Эти находки не только прославили имя исследователя, но и навечно внесли сокровища урских царей в анналы мировой археологии. Правда, все найденные в могилах вещи находятся сейчас в музеях Багдада, Лондона и Филадельфии. А на месте, в Уре, уцелело лишь несколько поздних гробниц Третьей династии со сводчатым перекрытием, сложенных из обожженного кирпича. От более древних погребений остались лишь глубокие ямы. Осторожно спускаемся по крутым кирпичным ступенькам внутрь одной из гробниц на глубину до 10 метров. В погребальной камере пусто и сыро. Никаких следов былой роскоши и богатства. Но в памяти тут же возникают яркие описаний раскопок царского кладбища в Уре из прочитанных прежде научных отчетов и книг.
Наиболее знамениты две гробницы Первой династии: гробница Мескаламдуга и гробница жрицы или царицы, имя которой мы не можем еще с уверенностью прочитать; если читать его по-семитски, оно, вероятно, звучало бы Пу-аби[2]… Пу-аби была погребена в подземном сводчатом склепе, где она лежала… на деревянном ложе, в плаще из синих лазуритовых бус, в пышном головном уборе из золотых листьев, венков и заколок в виде цветов. Вокруг склепа было выкопано довольно обширное помещение, в котором с серебряными лентами в волосах и в цветных плащах сидели трупы десятков женщин из свиты, музыкантов, видимо, усыпленных или добровольно отравившихся. Тут же найдены поразительной работы арфы; к их резонаторам были приделаны золотые или серебряные головы быков с лазуритовой бородой (образ быка бога Луны Нанна) или священной коровы богини Нингаль. Найдены также золотые туалетные приборы, доски для игры в кости (вроде нардов) и разная драгоценная утварь. В засыпанном землей пологом спуске-коридоре, ведшем с поверхности земли в склеп, были обнаружены повозки, скелеты волов и их погонщиков, а также воинов в шлемах-шишаках и с копьями, как бы охранявших вход. Все эти люди, сопровождавшие Пу-аби в загробный мир, вряд ли могли быть рабами и рабынями… Поскольку шумеры были убеждены в продолжении жизни и в загробном мире, перспектива остаться там в свите властителя или властительницы едва ли особенно удручала тех/кто обречен был следовать за ними и в смерти». Так описывает это захоронение И. М. Дьяконов.
Еще более поразительные находки ждали археологов в могиле Мескаламдуга. «Тело, — вспоминает Л. Вулли, — лежало в обычной позе спящего на правом боку. Широкий серебряный пояс распался; к нему был подвешен золотой кинжал и оселок из лазурита на золотом кольце. На уровне живота лежала целая куча золотых и лазуритовых бусин — их было несколько сот. Между руками покойного мы нашли золотую чашу, а рядом — еще одну, овальную, тоже золотую, но крупнее. К правому плечу был прислонен двусторонний топор из сплава золота и серебра… Кости настолько разрушились, что от скелета осталась лишь коричневая пыль, по которой можно было определить положение тела. На этом фоне еще ярче сверкало золото, такое чистое, словно его сюда только что положили. Но ярче всего горел золотой шлем, который все еще покрывал истлевший череп. Шлем был выкован из золота в форме парика, который глубоко надвигался на голову и хорошо прикрывал лицо щечными пластинами. Завитки волос на нем вычеканены рельефом, а отдельные
Одной из самых выдающихся находок при раскопках царского некрополя по праву считается так называемый «штандарт» — две деревянные прямоугольные пластины длиной 55 и шириной 22,5 сантиметра, инкрустированные фигурами из перламутра по синему фону из ляпис-лазури. Фигуры образуют сложные композиции со сценами мирной жизни (пиршество знати) и военных действий (царь на боевой колеснице, запряженной двумя ослами, шествие пленных, бегство неприятеля и т. д.).
Л. Вулли, открывший царские могилы Ура, пишет Э. Церен, попытался восстановить похоронную процессию III тысячелетия до н. э. Вот как, по его мнению, это происходило. Когда умирал царь или царица, прежде всего выкапывали прямоугольную яму глубиной девять-десять метров. У одной ее стороны сооружали наклонный спуск, вход в могилу. На дне, в углу ямы, строили затем усыпальницу — каменный склеп с крепким кирпичным сводом. В одной из более длинных стен оставляли открытым вход.
Потом к могиле подходила траурная процессия с мертвым владыкой и несколькими приближенными, которые занимали места рядом с трупом в каменном склепе. Этих людей, очевидно, отравляли каким-то ядом. После церемонии вход в гробницу замуровывали. Начинался второй акт ритуала. Погребальная процессия — придворные, слуги, конюхи, возницы, воины и женщины — подходила к яме и опускалась в нее по наклонному настилу, усыпанному цветами. Женщины были одеты в яркие красные одеяния, на которых сверкали драгоценности. Военачальники шли со всеми знаками отличия, музыканты — с арфами и лирами. За ними въезжали повозки, запряженные быками, или сани. На повозках сидели пажи или возницы, ездовые вели упряжки под уздцы. В конце концов все занимали заранее отведенные им места; дежурные воины, замыкая процессию, становились на страже у выхода.
У всех мужчин и женщин в руках было по небольшой чаше — единственному предмету, необходимому для завершения обряда. Некоторые жертвы в последние минуты своей земной жизни должны были еще выполнять определенные задания. По крайней мере точно известно, что музыканты до самого конца играли на своих инструментах. И когда через тысячелетия гробница была вскрыта, их руки все еще судорожно сжимали струны арф или лир. В одной из гробниц археологи нашли посередине ямы большой медный горшок, в который, очевидно, был налит яд. По команде люди выпивали смертоносное зелье. После этого каждый садился на свое место в ожидании смерти и перехода в иную жизнь вместе с царем или царицей. Затем могильщики убивали жертвенных животных, клали лиры и арфы на тела умерших музыкантов и обрушивали сверху на еще борющихся со смертью людей груды земли, пока вся яма не оказывалась засыпанной.
В ГОСТЯХ У ЭА-НАСИРА
И вновь повелительный голос Ахмеда торопит нас, так как буря усиливается, и сквозь плотную завесу песка и пыли уже трудно что-либо разглядеть. Еше несколько торопливых шагов, и мы оказываемся на улочках древнего Ура, в его жилых кварталах. Во многих местах стены глинобитных домов сохранились на высоту до полутора метров. Улицы довольно прямые, но необычайно узкие. Я раскидываю руки в стороны и упираюсь ладонями в стены разделенных этой улочкой домов. Ощущение почти фантастическое: словно ты, промчавшись сквозь толщу времени, действительно стоишь в живом древнем городе. Вот высокий, тщательно побеленный порог; за ним — дверной проем с подпяточным камнем в углу, а дальше — укромный внутренний дворик. В этих вылизанных ветрами и дождями руинах еще явственно чувствуется дыхание былой жизни.
Но жилые кварталы Ура, лежащие к востоку от теменоса, представляют для нас особый интерес еще и потому, что это чуть ли не единственный достоверный источник, по которому можно судить о домовой архитектуре древнего месопотамского города.
Во время полевого сезона 1930/31 года Л. Вулли решил вдруг переключиться с храмов и гробниц царей Третьей династии Ура на один из жилых кварталов города. На выбранном им участке раскопки вскрыли на диво хорошо сохранившиеся дома периода Ларсы и Исина, предшествовавшего разорению Ура вавилонским царем Хаммурапи в 1780 году до н. э. Работы производились на площади около 8,5 тысячи квадратных метров силами полутора сотен рабочих, так что удалось получить довольно полное представление о характере жилых построек города.