Знак зодиака
Шрифт:
– Да ладно, – пожал плечами Аскель. – Чего вы взъелись? Хорошо ведь играет, с душой. Я сроду такой музыки не слышал.
– А это не я играю. Я так не умею. Это все струны, – Физерд тронул струны, и перед глазами у Нэи заплясали золотистые пятна. – Так вот…
В этот момент в папоротниках неподалеку раздался громкий шорох, и Физерд умолк, настороженно вглядываясь в чащу. Нэинри посмотрела в ту же сторону, и увидела тусклый рыжеватый свет, сбрызнувший сосновые стволы и листья деревьев. Некто проламывался сквозь кустарники, сипло и тяжело дыша, и этот кто-то, без сомнения, был хозяином
– Аскель, – шепнула она брату предупредительно. – Только попробуй проболтайся, что ты овен.
– Сам знаю, – неожиданно посерьезнев, фыркнул тот. – Я чай вижу, кому можно сказать, а кому – нет.
Девушка не успела спросить брата о том, откуда у него такое знание. Некто продолжал проламываться. Шума было столько, что Нэи ожидала увидеть гиганта-великана, из тех, какие склоняются в три погибели, проходя в дверной проем, рассчитанный на обычного человека. Поэтому она немного удивилась, когда из папоротников вынырнул невысокий старичок, смуглый и жилистый, похожий на пожилого койота. У него была жиденькая бородка, жидкие белые волосы, скуластое коричневое лицо и на редкость большие ладони. В когтях… В пальцах, пальцах! – он цепко сжимал керосиновую лампу.
Взглянув на Физерда, старичок-Олекайн хищно оскалился, показав неровные желтые зубы, а глаза его зажглись янтарными огоньками, ловя маслянистый свет.
– Мальчик-мальчик, – прошипел он, подбираясь ближе, – разве я не говорил тебе не играть, кому придется?
– А мы не кто придется, а хорошие люди! – вскинулся Аскель, недобро сверкнув глазами.
Слова его звучали храбро, но вот голос дрожал.
– Малец дело говорит, – проговорил Физерд, хмурясь.
Олекайн провел лампой перед собой, освещая полянку, и Нэинри зажмурилась, когда свет скользнул по ее лицу.
– Только люди ли?.. – насмешливо сказал старичок, и девушка увидела, что тот смотрит на Осколка Тьмы, щурящегося от яркого света.
– Ну ладно, – проговорил Олекайн, милосердно убирая лампу, – что же вас сюда привело, когда я вас даже не звал, ночные путники? Воистину этот век – время таких как я! Да восславятся Тринадцать!
Нэинри и Аскель недоуменно переглянулись. Овен перевел взгляд на старичка и обратно и скорчил гримасу, выражающую искреннее отвращение. Нэи на это только согласно кивнула. Осколок Тьмы часто моргал и тер глаза, стараясь вернуть себе зрение после яркого света.
– Бросьте, вы мне тоже не слишком нравитесь, – фыркнул Олекайн, пружиняще обходя Физерда, запаковывающего гитару в сумку.
Больше всего он походил на хищника в засаде, хитрого, но не слишком осторожного. Он крался, обходя их кругом, и глаза его сияли, а ноздри раздувались, втягивая запах, ведомый многим жуликам и хитрецам – запах скорой наживы. В предвкушении Олекайн едва не облизывался, и удержаться от этого, верно, было для него большим трудом.
– Но мы с вами можем помочь друг другу, так я думаю, – вкрадчиво прошипел старичок. – У вас есть то, что нужно мне, а у меня, быть может, есть то, что нужно вам. Что плохого, если хорошие люди друг другу помогут?
– Вы хотите заставить нас работать за слова? – напрямую уточнила Нэи.
Старичок в ответ лающе рассмеялся и принялся размахивать своей лампой, так что в
– Какая грубость, – произнес он, когда приступ бурного веселья, наконец, угас. – И какая глупость! Я никого никогда не заставляю, девочка, все ко мне приходят по собственному хотению. Вдобавок с чего ты взяла, что за одни слова? Все приходят ко мне за разным: кто ищет ответа, кто покоя – и все находят, что хотят. Правда не бесплатно… А ты разве хочешь что-то узнать?
– Хочу знать, как найти ведьму по имени Граноенмару, – ответила девушка, рассудив, что худо от одного вопроса не будет.
– Всего-то? – старичок вновь неприятно расхохотался и подбросил лампу в воздух.
Нэи вдруг показалось, что лампа полетела очень высоко, выше верхушек деревьев, и она подумала, что Олекайн лампу ни за что не поймает. Но он поймал и стал крутить ее и перебрасывать в руках, как танцовщики с огнем на праздниках крутят и перебрасывают пои. Смотреть на это мелькание было невыносимо, но и отвести взгляда не получалось, и скоро у Нэи перед глазами поплыли рыжеватые мерцающие круги. Они то расходились, то вновь собирались в расплывчатые пятна света, утыканное звездами небо качалось, сосновые кроны наверху крутились, как картинки в калейдоскопе, и Нэи поняла, что у нее кружится голова.
– Я все тебе расскажу, – нараспев произнес Олекайн, перебрасывая лампу и вновь подкидывая ее вверх. – Все, что пожелаешь. Только нужно приходить сюда каждый день и работать по чуть-чуть. Немного, пару часов в день. Представляешь, какая малость?
Нэи подумала, что это и правда малость. Но ведь и нужна ей малость – она всего лишь спросила дорогу, разве нет? Девушка опустила голову, оторвав взгляд от лампы, и стала тереть глаза в попытке избавиться от светящихся оранжевых пятен.
– Или можешь остаться прямо там, в доме, – вкрадчиво проговорил старичок. – Там многие живут. Но тогда работать придется побольше…
Эти слова немного отрезвили Нэи.
– Нет, – сказала она. – У меня нет времени.
– Странно, – проговорил Олекайн, прекращая вращение лампы. – Ну ладно. Может, у кого-нибудь еще есть вопросы?
– А, – глаза его хищно сверкнули. – Знаю!
Он вновь закрутил в руках лампу, подбираясь поближе к Осколку Тьмы.
– Обращенный! Как повезло! Конечно, ты хочешь узнать свое имя. Другого шанса у тебя может не быть!
– Потребуется много времени, – сказал Осколок Тьмы, старательно отворачивающийся от света. – Я исчезну, и ты не скажешь мне мое имя. Откуда ты вообще можешь его знать?
Олекайн громко рассмеялся, размахивая руками и скалясь.
– За все эти годы я ни разу никому не соврал, – гордо сказал он.
– Будто это может быть доказательством, – фыркнул Аскель. – Я тоже никогда не вру, но таскать варенье из кухни мне это не мешало.
– Экие несговорчивые, – ничуть не расстроившись, старичок повесил свою лампу на крючок над дверью, затерявшийся среди дикого винограда и мха, нависших над входом в дом.
И он скрылся под моховым пологом, громко заскрежетав замком, наверняка старым, громоздким и ржавым. Физерд тем временем закинул на плечо свою сумку и поднял с земли плащ, неосторожно осыпав Нэи дождем из хвои и веточек.