Знакомство с Николь
Шрифт:
Я в ужасе уставилась на Ярика.
— На самом деле, я слышала только мельком… и просто не хочу казаться дурочкой. Может, ты расскажешь подробнее?
Ярослав оскорблённо на меня покосился.
— Знаешь, что, Ра? За сплетнями – это не ко мне! Это… — он указал направление рукой. — В «комнату напротив»!
Ох! Да что-то подсказывало мне, что, когда освободится Даша, пройдёт не один час!..
Но Ярослав оказался непреклонен. Наотрез отказался меня просвещать, недовольно разлёгся на кресле, зарывшись носом в утеплённый воротник кофты, и упёрся коленями в бортик. А я занялась тем, что стала скучать — но только внешне. Потому что в голове как не
— Слушай, Ра. Я же не могу отсюда выйти… а ты вот, возьми денег, — Ярик залез в карман и протянул мне пару сотен. — Сходи в буфет, пожалуйста. Жрать охота.
Я молча взяла бумажки и, будто с пеленой на глазах, двинулась к лестнице. Козёл, Соколов! Козёл, а не пернатый!
Уже внизу поспрашивала у встретившихся на пути, где продают еду, прибилась к каким-то подружкам лет двенадцати с цветными косами и оказалась в хвосте очереди, длиной с два вагона поезда. А, пока я пыталась себя вразумить, что я всего лишь пятый день в чудесной снежной Москве, устроилась в караоке, буду учиться петь, вообще-то, должна ещё познакомиться с новой учебной группой в академии — и в этом списке нет места самовлюблённым подлецам — параллельно решила потратить время с пользой. Вспомнила психологический приём, который вычитала в одной из псевдонаучных статей.
Итак, «Кораблик». Представьте, что вы находитесь на побережье моря. А ещё лучше — океана. Услышьте шум волн, почувствуйте тёплый песок под ногами и вдохните свежий солёный воздух. А теперь увидьте, что к отплытию неподалёку готовится лодка…
С противоположной стороны берега вам навстречу идёт человек. Ох, кто же это?.. Кирилл Соколов, чтоб его! С развивающимися на ветру шоколадными прядями волос, спадающими на упрямый лоб, розовыми щёчками и свитером под горло, достающим до волевого подбородка… Какой ещё свитер? У нас море, плюс двадцать восемь градусов… НЕТ-НЕТ! СТОП! ЛУЧШЕ ПУСТЬ БУДЕТ В СВИТЕРЕ…
Я очнулась вблизи прилавка, за четыре человека до кассы. Издалека послышалась речь ведущего, объявляющего следующий возрастной блок. Значит, перерыв закончился. Но жрать действительно хотелось — успеем купить выпечку и доделать упражнение.
Человек подходит к вам, улыбается.
В моём случае представить — проще простого!
Оу… оказалось, вы оба остановились рядом с лодкой, что снарядили в плаванье! Какая неожиданность! Теперь подарите Кириллу Соколову что-нибудь на память. Всё, что угодно: ключи от автомобиля, цветик-семицветик, лампу Алладина, может быть, бриллиант? Ну же, не скупитесь…
Я представила, как шмальнула ему леща по наглой морде!
А теперь помогите человеку подняться на «судно» и благословите его на долгое счастливое путешествие.
Вот тебе пендель, Соколов! На тебе! На! И не благодари!
Прощание подходит к концу. Помашите Соколову Кириллу, чудом уцелевшему после ваших напутствий, и испытайте облегчение: он уплывает всё дальше, за горизонт, а вы остаётесь на берегу в своём настоящем.
Попутного ветра, Соколов! Пу на тебя!
В слегка удручённом,
Когда я подкралась к Ярославу, он сидел по струнке смирно, усердно всматриваясь в пока что пустую сцену. В руках он сжимал телефон со включённой камерой.
Я так поняла, что ужин откладывался, и снова тихо опустилась в кресло, стараясь не шуршать пакетиком. Кроме нас двоих с другого крыла балкона теперь лицезрели выступление чьи-то две мамочки.
И вот в пожелтевших лучах прожекторов, встретившихся в центре сцены, оказалась хрупкая девушка в пышном изумрудном платье, словно у принцессы диснеевского мультика. Наверное, каждая девчонка мечтала о таком, только не имела понятия, куда его выгуливать. У Оксаны блестели ярко накрашенные глаза, что замечалось даже с балкона. Личико юное, привлекательное. Чуть вытянутое и худенькое. Как и у брата, её волосы, явно не тронутые подростковыми экспериментами, были русые, а их завитки приподняты в высокую причёску. Заиграла музыка, и девочка вступила в ту же секунду.
Я поняла. Похоже, все ученики Надин Дмитриевны пели, словно сверхлюди, порой относясь к этому даже обыденно. Так Оксана походила на довольно скромную, зашоренную девочку чуть младше своего возраста и… слушая в её искусном исполнении, кажется, лиричную песню Rihann’ы, я просто не могла понять. Как же Соколов смог на неё посягнуть?!
Фу-фу-фу! Греби отсюда подальше, бессовестный!
Это всё уже неважно. И Оксана точно не была виновата в том, что её соблазнили! Она жертва и скромница. Поющая вызывающе круто… Я даже засомневалась, что смогу когда-то также, ведь со слов Надин Дмитриевны никаким маломальским талантом я не обладала. В отличие от других её учеников…
Сверху было видно, как четверо судей, сидящих за «островком» яркого света, исходящих от настольных лап спокойно наблюдали за Оксаной. Пятый судья с кругляшиком лысины на затылке пританцовывал и кобенился так, что в профиль открывался вид на его сотрясающийся живот, обтянутый клетчатой рубашкой. По описанию я сразу узнала в нём того самого безвкусного злодея. Какую конкретно песню исполняла девочка, я так и не вспомнила, но где-то явно её слышала прежде.
В конце номера, за который я успела ещё два раза проклясть Кирилла, она изящно поклонилась. Стихла музыка, и успокоился Довлатов. Тогда судьи, закончившие фиксировать записи в своих книжечках, подняли со стола указатели. Если склонить голову к бортику яруса, можно было разглядеть, как просвечивала бумага на листах с оценками: важные тётеньки и дяденьки ставили Оксане «10» и «9», а Довлатов, вдоволь позабавившись, задрал тройку и насмешливо зааплодировал по локтю.
Ничуть этому не смутившись, девчонка поблагодарила жюри и ушла за кулисы. В зале снова раздался голос ведущего, но это уже было неважно…
Внизу чуть поодаль от балкона трое взрослых людей успели встать с кресел, провожая Оксану благодарными аплодисментами. Я обратила внимание, как Ярослав уронил на них взгляд и медленно отодвинулся в темноту балкона. А когда я разглядела среди этих троих бармена, вдруг принявшегося крутить головой, я боязно одёрнулась и последовала примеру Ярика.
— Чего ты прячешься? — зашипел он мне на ухо.