Знакомый незнакомец
Шрифт:
Морган кивнула и удалилась. Дождавшись, когда закроется дверь, Эви принялась мерить шагами пол. Бенедикту удалось отделаться от нее, но еще есть возможность допросить его во время прогулки.
Собственно говоря, у нее будет возможность делать все, что угодно, во время их прогулки. Можно смотреть на его безупречный профиль, слушать бархатистый голос, вдыхать его восхитительный аромат. И можно не беспокоиться, что мама станет критиковать ее поведение или сестры вмешаются в разговор.
В животе комом свернулось беспокойное нетерпение.
Этот
Эви покачала головой и вздохнула. Странно, что он способен вызывать в ней столь сильные эмоции. Как получается, что он влечет ее к себе и одновременно раздражает?
В дверь тихо постучали. Эви последний раз погляделась в зеркало и расправила темно-синие бархатные юбки амазонки, прежде чем откликнуться:
– Войдите!
На пороге появилась мать в утреннем платье изумрудного шелка. Она держалась напряженно.
– Здравствуй, дорогая. Надеюсь, я не помешала?
– Вовсе нет. Входи!
Мама тихо закрыла за собой дверь.
– У тебя есть минутка, дорогая? Мне кажется, что нам пора поговорить.
– Да, конечно.
Эви глянула на позолоченные часы на каминной доске. Менее чем через десять минут она должна встретиться с Бенедиктом. Но он может подождать.
Так и не поняв, в каком настроении мама, Эви уселась на стул. Мать сделала то же самое. Несколько секунд обе неловко молчали. Эви сидела прямо, сложив руки на коленях, как полагается воспитанной леди. Что-то в манерах матери заставляло Эви нервничать, хотя она не понимала, что именно. Она старалась излучать уверенность и безмятежность, но на деле ее трясло от волнения. Поняв, что раздражающий стук производит носок ее туфельки, она поежилась и заставила себя сидеть спокойно.
– Сегодня за завтраком ты казалась весьма рассеянной. Мне кажется, тебя что-то беспокоило, хотя я не имею ни малейшего понятия, в чем дело.
– Ничего страшного, мама. Боюсь, я плохо спала прошлой ночью.
– Но потом я поняла, что вот уже почти неделю ты сама не своя, еще до всей этой суматохи из-за прибытия Ричарда.
Она помедлила, словно ожидая, что Эви возразит. Но та молчала.
– После сегодняшней встречи твоего отца с управляющим я упомянула о своих тревогах. Он ответил, что ты собиралась поговорить со мной.
– Он так сказал? – пискнула Эви, но тут же откашлялась. Она была не готова к разговору, но, похоже, выхода все равно нет.
– Именно. Я расспросила его, в чем дело.
Мать опустила глаза, но тут же снова взглянула на Эви:
– Дорогая, он рассказал мне о твоем предложении.
Черт, черт, черт!
Но Эви взяла себя в руки, проглотив протесты, просившиеся на язык.
– Я не могу этого позволить.
Воздух со свистом вырвался из легких Эви, словно от удара в живот. Не может быть… не может, чтобы ее мечте настал конец! Нет, она убедила папу и во имя Юпитера сумеет убедить
Эви сжала кулаки.
– Мама, выслушай меня! Я хочу этого больше всего на свете.
– Ты придумала, что хочешь этого.
Мама подалась вперед и сложила руки в почти молитвенном жесте.
– Эви, ты должна понять, что подобное решение повлияет на всю твою дальнейшую жизнь. Я знаю, как ты ненавидишь Лондон, но это лишь средство достижения цели. Найди себе славного деревенского джентльмена с собственными конюшнями – и будешь иметь лучшее из обоих миров.
Но Эви не позволяла бушующим эмоциям взять верх. Вздохнув, чтобы успокоиться, она смело встретила взгляд матери.
– Наши конюшни ни с чем нельзя сравнить. И кроме того, у меня уже есть лучшее из обоих миров. Семья и работа здесь, в доме.
– Иметь семью и обзавестись собственной семьей – вещи разные. Почему ты так противишься замужеству?
Раздражение окрасило ее голос, как фиолетовая краска – воду в стакане.
Но не одна мама была раздосадована. Руки Эви сжались в один тугой кулак.
– Почему ты так противишься тому обстоятельству, что я хочу исполнить свою мечту, а не мечты, придуманные для меня другими?
Сжав губы в тонкую линию, мама медленно выдохнула:
– Милая, ты просто еще не влюбилась. Как только ты найдешь настоящего мужчину, твои мечты изменятся. Ты не можешь вечно здесь прятаться. Что, если он придет, а ты не заметишь его, потому что не желаешь выйти из своей раковины хотя бы на несколько месяцев?
– В таком случае, полагаю, этому не суждено случиться.
Эви смело глянула матери в глаза:
– Мама, пойми, если я не встретила его за пять сезонов, вряд ли он героически появится во время шестого.
– Как ты можешь так позорно сдаваться? Общество посчитает тебя достойной жалости. Ты этого хочешь?
И тут Эви встала. Довольно выносить давление общества!
– Пропади оно пропадом! Что общество сделало для меня? Диктовало бесконечные правила и ограничения, по которым следовало жить! И все! Я скрываю свою работу, чтобы угодить обществу. Я терплю бесконечную критику и сплетни от общества, и последние пять лет, можно сказать, выброшены на ветер.
Мать побледнела, и Эви стало стыдно. Она не собиралась быть настолько откровенной.
– Прости, мама. Все это копилось в моей душе уже некоторое время, и я вкладываю в свои слова неуместную страсть.
– Очевидно.
После нескольких мгновений молчания мать поднялась, приложила прохладную ладонь к раскаленной щеке Эви, и та увидела искреннее беспокойство в ее глазах.
– Пойми, я на твоей стороне и поэтому считаю, что неправильно и нехорошо покидать брачный рынок.– Не могла бы ты принять в расчет мои желания? Мне почти двадцать три года, мама. Достаточно взрослая, чтобы иметь собственное мнение. Достаточно взрослая, чтобы знать, чего я хочу от жизни.