Знакомый незнакомец
Шрифт:
– Я не совсем понимаю, что происходит. Бенедикт не вернулся.
Она взволнованно дернулась, но он поднял руку:
– Уверен, что он сможет позаботиться о себе, так что не тревожься о нем. Мне доложат, как только увидят его лошадь. Нам нужно многое… обсудить.
Эви показалось, что ее с размаху ударили в живот. Еслион вернется? Но он обещал вернуться. Не может же он просто так покинуть ее…
Но почему? Что она знает об этом человеке? Если на то пошло, он мог оказаться проклятым пиратом!
Брат
– Господь мне свидетель, я в жизни не предполагал, что помощь старому другу может повредить кому-то из моей семьи! Я даже не знаю, что происходит! Он только сказал, что человек, которого знал во Франции, решил ему отомстить.
– Франция?
Голос Эви показался пронзительным даже ей самой.
– Когда он вообще был во Франции?
Сердце ее упало. В желудке появилось противное тошнотворное ощущение. Она доверилась Бенедикту. Между ними было… почти все. Неужели она в нем ошиблась?!
Лицо Ричарда залила тусклая краска.
– Он много лет жил в Европе. И очевидно, только что вернулся. Сказал, что хочет убраться подальше от большого города и пожить немного в покое и тишине. Никогда не прощу себе то, что позволил ему приехать в Хартфорд-Холл!
Она прерывисто вздохнула, пытаясь осознать только что услышанное. Он жил в Европе. Во имя Господа, у него были враги. Чего еще она не знает о нем?
Ричард подался вперед и сжал ее здоровую руку.
– Не знаю, что произошло. Не знаю, как его нашли или почему вообще потрудились его искать. Черт, я даже не знаю, кто эти «они»! С той минуты, когда я нашел вас, у меня в голове вертится только все это, и кусочки головоломки никак не складываются!
Он вскочил и стал беспокойно вышагивать по комнате. Эви ужасно хотелось отбросить одеяло и бродить вместе с ним.
А ведь после многолетней переписки она думала, что так хорошо знает Хастингса! Согласилась с его причинами скрывать настоящее имя и поверила, когда он сказал, что это для ее же защиты. Но что, если он хотел защитить себя? Что, если все время скрывался от неких злоумышленников?
Она решила, что влюбляется в мужчину своей мечты, но он существовал только в ее воображении. Эви прижала ладонь к глазам. Да, она поверила. Поверила его лжи. Каждому слову, исходившему из уст этого мошенника.
Почему? Почему он так поступил с ней после того, что было между ними?
Выступившие на глазах слезы удивили ее. Эви никогда не была плаксой.
Она сердито смахнула их и попыталась глубоко вдохнуть. Какой же дурочкой она была! Как глупо было думать, что Хастингс питает к ней какие-то чувства, когда он с самого начала нагло врал.
Какой же глупой она ему казалась!
– Уходи, Ричард. Я хочу побыть одна, если не возражаешь.
Она снова смахнула слезы.
– Эви… – начал Ричард.
– Нет! Ричард, сейчас мне не хочется видеть твое лицо.
Он выглядел таким убитым,
– Возможно, позже, но сейчас я хочу, чтобы ты ушел.
Правда, она не рассказывала ему о предательстве Хастингса, так что Ричард не знал, как глубоко ранил ее, когда привез этого человека в их дом.
– Если ты этого хочешь…
Он осекся, дав ей возможность запротестовать, но когда Эви промолчала, продолжая смотреть на него с обидой и гневом, медленно поднялся и побрел к двери. Оглянулся и грустно пробормотал:
– И еще одно: папа предположил, что в тебя стрелял браконьер. Пожалуйста, не разубеждай его. Им всем будет легче, если все окажется так просто. И… честно говоря, я не вынесу, если они узнают правду.
Эви ответила мятежным взглядом, но все же резко кивнула. Ричард в знак благодарности наклонил голову и удалился, закрыв за собой дверь.
Эви уронила на подушку внезапно отяжелевшую голову.
Жаль, что она не рассказала отцу о Хастингсе в тот же момент, как узнала правду. Если бы только она ворвалась в столовую, ткнула в него пальцем и объявила самозванцем, по крайней мере его ждало бы достойное наказание!
Эви прижала ладони к глазам. Она больше не будет плакать по нему. Он того не стоит. Да и какой смысл? Он уже причинил зло ее семье, и она больше не хочет его видеть. Не хочет никогда слышать его имя или все другие, которыми он решит назваться.
Что касается ее, он может убираться прочь и никогда не возвращаться.
Если бы только она могла убедить в этом свое чертово сердце…
Бенедикт, его пленник и один из конюхов Гренвилла молча ехали по направлению к поместью. Второй конюх поскакал вперед, чтобы сообщить о поимке преступника. Когда они приблизились к конюшне, старший конюх Данли вышел их встречать. Лицо его было серьезным и осунувшимся.
Бенедикт быстро спешился и отдал ему поводья.
– Пожалуйста, немедленно пошлите за лордом Рейли. Мне нужно как можно скорее поговорить с ним.
Данли коротко кивнул:
– Я сообщил о вашем возвращении в тот момент, как увидел Брута.
Он нерешительно глянул на человека, лежавшего поперек седла незнакомой лошади.
– Я позабочусь о нашем госте, Данли. Спасибо за то, что приглядите за Брутом.
Бенедикт подождал ухода Данли, прежде чем отвязать Барни и швырнуть его на землю. Барни застонал и заворочался.
В доме хлопнула дверь. Подняв глаза, Бенедикт увидел широко шагавшего, так и не переодевшегося после охоты, взбешенного Ричарда. Красная куртка куда-то исчезла, воротник испорченной рубашки был распахнут, рукава закатаны. Судя по взъерошенным волосам, он то и дело запускал в них руки, как всегда, когда бывал расстроен или встревожен.
Хотя гнев друга был ожидаем и вполне заслужен, нервы Бенедикта оказались настолько натянуты, что он бессознательно отступил.
– Ричард, пожалуйста, скажи, как там Эви…