Знакомый незнакомец
Шрифт:
Он не успел договорить. Ричард ринулся вперед и ударил Бенедикта в челюсть. Тот отлетел назад и приземлился на гравий. Барни повалился сверху и едва не вышиб из него дух. И снова застонал, вероятно, от боли.
Ричард стоял над Бенедиктом, сжимая и разжимая кулаки. Грудь его вздымалась.
– Как ты посмел вернуться в этот дом? Как посмел спросить о моей сестре, словно не по твоей вине она едва не погибла! Оставь этого спятившего ублюдка и проваливай!
Бенедикт сидел в потрясенном молчании, потрясенный взрывом друга. За все годы их знакомства Ричард ни разу не
Настороженно глядя на Ричарда, он столкнул с колен Барни и встал.
– Ричард, я…
Но Ричард ничего не желал слышать.
– Мне твои извинения ни к чему. И я больше не желаю тебя видеть, это понятно?
Он был так разъярен, что на шее даже проступили вены. Руки по-прежнему были сжаты в кулаки.
Осуждение в его глазах заставило Бенедикта поежиться. Как избавиться от давящего стыда? Нужно заставить Ричарда понять, почему он приехал сюда, почему вынужден скрываться, пока не сообразит, что делать дальше.
Но как поступить сейчас? Повернуться и уехать, чего явно желал его друг? Но ведь Ричард не заслуживает лжи.
Пора рассказать все, как бы кошмарно это ни звучало.
Расставив ноги и готовясь к очередному нападению, Бенедикт спокойно заметил:
– Я никуда не уеду, пока ты не узнаешь всей правды.
– Правды? Весьма остроумно, особенно потому, что исходит от тебя. Но сейчас у тебя нет прав. Никаких! – воскликнул Ричард, яростно рассекая ладонью воздух.
Бенедикт поднял руки ладонями вверх, пытаясь его успокоить.
– Я заслуживаю всю ту ненависть, которую ты сейчас ко мне питаешь, но ты должен точно знать, почему я приехал сюда. Ты и Эви.
При упоминании об Эви ноздри Ричарда гневно раздулись.
– Не тебе рассуждать о том, кто чего заслуживает. Давай поговорим о том, чего заслуживаешь ты, Бенедикт. Поговорим о той лжи, которую ты наговорил мне, о предательстве дружбы или не знаю, о чем еще…
Он брезгливо оглядел валявшегося без памяти Барни.
– Как насчет маньяка-убийцы, которого ты привез в мой дом?!
– Не стану отрицать твоих обвинений, Ричард. Если хочешь, мы поговорим о том, чего я заслуживаю. Но только после того, как я скажу тебе, что случилось до этого момента. Всего пять минут, Ричард, и можешь делать со мной все, что хочешь, вплоть до того, чтобы выгнать меня из дома и никогда больше не видеть.
Ричард молча смотрел на него. Приняв молчание за согласие, Бенедикт глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, и бесстрастно попросил:
– Давай оттащим его туда, где за ним приглядят, и я все объясню. А дальше сам решай.
У него хватило ума не называть настоящего имени Барни. Сначала нужно поговорить с Ричардом.
Тот коротко кивнул и зашагал к конюшне, предоставив Бенедикту подхватить Барни и последовать за ним. Бенедикт ощутил, как его благородство и честь рассыпаются в пыль, но наклонился, поднял Барни, взвалил на плечо и пошел за Ричардом.У него остался единственный шанс все исправить.
Глава 22
«Меня огорчает ваше нежелание писать.
Из писем Эви Хастингсу
Внимание Эви привлекли громкие голоса. Хотя она привыкла к раздававшемуся время от времени женскому визгу или даже ссорам, слышать гневные мужские крики было вещью совершенно необычной.
Бенедикт. Он, должно быть, вернулся.
Она попыталась подавить нахлынувшие эмоции… и даже отказывалась назвать терзавшие ее чувства, но решительно взяла себя в руки, зная, что должна оставаться в постели по крайней мере несколько дней. С ее стороны будет верхом глупости подняться сейчас, особенно когда рядом нет никого, чтобы помочь ей. У матери удар приключится, узнай она, что Эви ослушалась приказаний доктора.
Но вопли продолжались, и Эви умирала от желания понять, какого дьявола здесь происходит.
Решив, что встать с постели предпочтительнее, чем умереть от любопытства, и от души надеясь, что мать находится в другой половине дома, она мысленно приготовилась к путешествию через всю комнату к окну. Пара глубоких вдохов и истовая молитва за благополучный исход… Она осторожно откинула одеяло, стараясь не потревожить больную руку и не делать резких движений, и медленно села. Голова сразу закружилась, но Эви сидела неподвижно, пока комната не перестала вращаться. Возможно, доктор прав, и ей следует день-другой оставаться в постели. Она обреченно вздохнула. Любопытство временами не доводило ее до добра, но она была достаточно честна, чтобы признать: это именно такой случай, тем более что она знала только одного человека, способного затеять этот скандал.
Дождавшись, пока ей станет лучше, она схватилась за кроватный столбик и поднялась. И снова волна головокружения одолела ее, и она прижалась щекой к прохладному дереву, дожидаясь, пока сможет обрести равновесие. Возможно, встать с постели, тащиться к окну и подслушивать все, что происходит во дворе, – не самая лучшая мысль.
Но она уже решила.
Потому что взбешена.
Потому что сгорает от любопытства. Как всегда.
Наконец она почувствовала, что способна оторваться от столбика и доковылять до окна. С величайшим трудом она достигла своей цели, облегченно вздохнув, уселась на сиденье-подоконник. Здесь было куда прохладнее, чем в постели, и Эви наслаждалась свежим воздухом, обдувавшим разгоряченное тело. Она постаралась расслабиться и не сразу поняла, что крики стихли.
Эви поспешно откинула шторы и посмотрела вниз. И тут же заметила троих: один лежал на земле, а Ричард и Бенедикт стояли лицом к лицу, напряженные, почти готовые к драке.
Значит, он действительно вернулся.
В душе причудливо смешались гнев и облегчение. Как ни сильно она презирала его, но все же не желала ему смерти. Пусть Ричард его покалечит, но убить? Это уже слишком.
Должно быть, она испытывала… чувства к Бенедикту, непрошеные чувства, но эти чувства были смертельно ранены одним выстрелом. И они никогда бы не появились, знай она, кто он на самом деле.