Знаменье Метели
Шрифт:
Но стражники с армейскими тяжелыми арбалетами наперевес были уже на полпути. Дважды убитые тела лежали во внутреннем дворе утыканные стрелами, последний оставшийся в живых гном с плотно зажатой в руках секирой ворвался во двор. Стрелы лишь тыкались в его толстую броню, но встречать его вышли трое рослых холёных вояк с двумя полуторными мечами каждый.
— Ворота! — орал Вез, выжимая из своих лёгких всё, до последней капли.
— Закройте ворота!
Двое побежали к механизму, перепрыгнув через быстро остывающий труп гнома. Сидевшая всё это время на остатках телеги возница вдруг встала.
Ухнуло, брызнула каменная крошка, Вез почувствовал, как холодные камни ушли у него из под ног и помчались навстречу… От волшебницы, стоящей впереди, ничего не осталось, а вторая упала с разорванным боком. Из носа, рта и ушей у неё резво струилась тёмно-красная кровь, а из дыры в животе выпало несколько тут же начавших смерзаться чёрных комков, всё, что осталось от её внутренних органов.
Цепи на запирающем механизме лопнули, ранив бегущих к ним стражников. Вез кое-как встал, однако тут же вновь потерял равновесие и больно ушибся затылком о холодные камни. Борясь со звоном в ушах, подполз к ещё живой волшебнице.
— Передай сестрам… Лень… Вернулась… — Она закашлялась кровью.
— Вы уверены, госпожа?
Но волшебница устремила взгляд остекленевших глаз в ночное небо и замолчала навсегда…
Тем временем, возница снова натянула капюшон, а из-за далёких холмов показалась бурлящая живая колонна, казавшаяся в свете луны и звезд полосой мрака, темным знамением опускавшейся на Империю. К крепости мчались не меньше сотни всадников. Капитан тоже заметил это и срывающимся голосом взревел:
— Опустите чёртову решётку!!!
Пошатываясь, все, кроме тех, что стояли у бойниц, побежали к останкам запирающего механизма. Но они не стали пытаться воспользоваться им, а напротив, схватили оторванную лопасть и словно тараном, начали бить в стену. Спустя полдюжины ударов она рассыпалась и обнажила выдолбленную прямо в скале нишу. В ней располагалось нечто, смутно напоминающее гигантские ножницы, между которыми была натянута толстая цепь. Вояки по двое взялись за концы ножниц и начали толкать их друг к другу, пытаясь перебить её.
Из бойниц вылетали стрелы и болты, но большинство лишь отскакивало от тяжёлой брони гномов и гигантских ночных волков, которых от крепости теперь отделяло не больше двухсот ярдов.
Последним яростным ударом стражники перерубили цепь пополам, и были награждены железным скрежетом ржавой решётки, рухнувшей в арке входа. Но на преграду обрушилась череда магических ударов, и решётка, душераздирающим скрежетом заставив воинов зажимать уши руками, стянулась узлом и безвольно повисла на цепях на высоте двадцати ярдов над землёй.
С боевым кличем всадники влетели во двор, где в живых осталось не больше сотни солдат и началось избиение. А Лень безмятежно сидела на остатках телеги. Она со скучающим видом наблюдала за тёмной полосой войск, втекающих в павшую цитадель, даже не помышляя о том, что минуту назад она произнесла приговор самой себе. Близилось Знаменье Метели.
Глава 1
Большая
Дёрн, негромко ругаясь, не без труда поднялся с тёплой травы и собирался идти к корове, но его взгляд наткнулся на троих всадников, приближавшихся с востока. Пастух сощурил глаза, силясь лучше их рассмотреть. Странно. Гости сюда редко заглядывали, да и незачем им. А эти-то и вовсе на редких здесь лошадях, да ещё и железками обвешаны. Дёрн видел такие в отцовских книгах, но о их предназначении догадывался лишь смутно. Не к добру это, ой не к добру.
Дёрн кликнул Черныша к себе и взялся за длинную палку, приготовившись к худшему. Но его опасения оказались напрасны — как только всадники разглядели его настороженную позу, тот, что ехал впереди, примиряюще поднял руки и улыбнулся. Он был довольно крупным, а за спиной у него теперь можно было разглядеть лёгкий арбалет.
— Эй, парень! Ты из деревни? — Дёрн сначала не хотел отвечать, но Полный, как он прозвал обратившегося к нему, был уж слишком доброжелателен. Тем более, в его руке блеснула монета.
— Да. Из Песьей Ямы. Она вон там, за пригорком. — Воодушевлённый пастух ткнул пальцем в возвышение неподалёку.
— Слава Восьми, доехали, — проворчал другой всадник, сразу же получивший прозвище Худой
— Хорошо же он затаился.
— А ты бы не затаился после такого? — Не оборачиваясь, ответил вопросом на вопрос Полный.
— Слушай парень, а много людей у вас в деревне?
— Не очень. Пятьдесят дворов. — Дёрн вскинул голову, гордясь, что сумел ввернуть в беседу единственное известное ему число после пяти. Третий всадник, низкий и всё время молчавший, отвернулся, пряча улыбку.
Полный, не переставая улыбаться, снова заговорил:
— А трактир у вас в деревне есть?
— Да какой трактир в этой глухомани? — проворчал Худой. Дёрну он сразу не понравился. Злой. Такой и по ушам надавать может и смеяться будет.
— Есть у нас трактир, — обиделся пастух.
— Прямо через деревню, после колодца по улице, где навозная куча. Большой такой домик С большой вывеской.
— Слушай, приятель, а много у вас в деревне людей новых?
— Не много. Все давно уже живут, года два. Только лесорубы весной приходят. Лес рубят. До самой Влосы по реке сплавляют. Мне отец рассказывал. А осенью уходят.
— Не думаю, что он подался в лесорубы, — усмехнулся Худой. Полный это проигнорировал.
— Слушай, приятель, мы ищем нашего друга. У него чёрные волосы, серые глаза и шрамы по всему телу. С ним, скорее всего, женщина. Высокая, с рыжими волосами.