Знат

Сова Надя

– Хорошо, что никого не завалило, – проговорил второй, привлекая внимание.

У него я никакого оружия не заметила, правда, скорее всего он мог прятать его под полами широкого пальто.

– Что вообще произошло? – снова заговорил тот, что с топором. – Вроде тихо должно было быть.

– По улице шел рейд. Они в спальных районах обычно редко бывают, чисто для галочки, и в метро не спускаются, я с шоссе сюда ушел от них, а потом рвануло, – молодой человек в пальто засунул руки в карманы.

– То, что рвануло, это мы все

заметили, – мужчина с топором меня очень беспокоил. Мне постоянно казалось, что он сейчас начнет истерить или размахивать своим оружием, потому что говорил он с претензией в голосе, всем своим видом показывая, что недоволен, очень недоволен и вот-вот сорвётся.

– Взрыв, это, скорее всего, акция протеста, – вклинился третий. – Такие взрывы были еще на соседних станциях. Еще должны были быть у МЦК, но не успели подготовить материал.

Мы все разом повернулись к говорившему.

– Твоих рук дело? – уточнил парень в пальто.

– Да ты что! Я вообще в этом не разбираюсь, – соврал, не моргнув глазом, я была абсолютно уверена, что соврал. Разговор по рации, команды – он точно был в этом замешан. Но спорить с ним не стали.

– Сейчас набегут сюда гвардейцы со всей Москвы, будет нам весело. Самый тихий район был, нет, блин, надо было влезать и все портить, хочу посмотреть в глаза тому, кто это затеял, – нервный все больше оправдывал мои опасения.

– Ребята, погодите, – я поняла, что если я сейчас не подам голос, то остатки разума меня окончательно покинут. – Что вообще происходит? Почему метро не работает? Какие гвардейцы? Почему у него топор?

Теперь была моя очередь принять взгляд от всех, они посмотрела так, будто впервые увидели.

– Так, последствия взрыва все-таки есть, – проговорил зачинщик, ловко уводя тему от провокации, – кому-то память отшибло. Имя хоть свое помнишь?

– Яна, – ответила я немного обиженно. – И я помню все, что было до… – я запнулась, – до того, как я заснула в вагоне. А что сейчас происходит, вообще не понимаю.

– Так, надо уходить, – встрепенулся тот, кто в пальто, – он прав, сейчас сюда нагрянут и быстро расскажут нам всем, что происходит и как с этим жить. Спойлер, жить не придется.

Врун с рацией осмотрел еще раз место взрыва, ничего не нашёл, махнул рукой и поспешил за нами. Первым влетел по лестнице, прошёл через неработающие турникеты с поломанными дверцами, толкнул стеклянную створку и вышел в переход.

На дверях, которые обычно так тяжело открываются и готовы снести с ног даже тяжеловеса, я увидела кучу объявлений о пропаже, яркие алые листовки и какие-то лозунги. Сквозь всю эту толщу бумаги просвечивал силуэт дерева.

– Склерозная, ты идёшь? – окликнули меня.

Внутри сразу поднялась волна гнева – мы еще даже не познакомились, а мне уже клички придумывают. Судя по интонации это сказал тот, который никак не могу убрать свою чертову рацию. Я промолчала. Привыкла молчать. Лишь больше согнулась, пряча нос в куртку.

Наверное,

мне не стоило идти в самом конце. Если на нас могут напасть, как сказал один из новых незнакомых, то по мне попадут первой, да и прикрыть я никого не смогу.

На улице все мои мысли улетучились, меня с головой накрыло реальностью, но только не моей. А какой-то подмененной и безжизненной.

Шоссе было пустое, там, где всегда скапливались пробки из-за уезжающих в область автобусов, теперь стояла тишина. На остановках лежали перевернутые машины с выбитыми стёклами, погнутые велосипеды. Везде, куда только хватало взгляда, я видела расклеенные листовки, подобные перепревшие листы лежали под ногами. Краска почти вся вымылась, но я смогла разглядеть пару слов: «переезд» и «центр».

– Глядите в оба, – снова подал голос тот, кто в пальто, – взрыв наделал много шума, и незамеченным он не останется.

В подтверждение его словам на дороге показался уазик. Он остановился, не доезжая до перехода, открыл двери и вывалил на тротуар кучу людей в чёрном. У каждого на груди было перевёрнутое дерево, по форме точно такое же, как я видела на дверях в метро. Густые корни и такая же густая крона, как не крути – будет одно и тоже. Но это дерево было точно перевёрнутым, приглушенное паникой чутье буквально кричало об этом. Почему-то это казалось важным. Лиц у гвардейцев не было видно, все закрывали чёрные шлемы странной форму, будто дизайнер вдохновлялась богатырским снаряжением.

– Наверное, не стоит говорить, что это все мне напоминает, – бесцветно произнесла я и перевела взгляд на парней.

– Не стоит, – согласился тот, у кого топор был уже в руках. – Бежим!

Вслед за его словами застрекотали пули, вокруг нас полетели во все стороны ошмётки асфальта в перемешку с листовками.

– Почему по нам стреляют? Они что, думают, что это мы подрыв устроили? – я бежала, молясь, чтобы ни одна пуля меня не задела.

– Им не надо думать, – обернулся на ходу первый и выкинул из кармана рацию, – они нас видят, вот и вся математика.

Мы бежали через дворы, за нами по пятам гнались люди в чёрном. Гвардейцы, если быть точнее, странные гвардейцы в черном топали так сильно, что содрогался асфальт. Нас вёл молодой человек в пальто, видимо, он хорошо знал район. Мой район. Если бы у меня было больше смелости, то я бы придумала, куда здесь можно было спрятаться. Но сейчас я просто бежала за всеми. Споткнулась, налетела на чью-то спину, извинилась и побежала дальше. Топот становился все глуше, по спинам больше не стреляли.

Спальные районы не отличаются активными тусовками на улицах, в отличие от центра. Но здесь всегда можно было встретить гуляющих с собаками, детей, медленно бредущих в никуда старушек, иногда смеющиеся парочки. Автомобилисты умудрялись устраивать пробку на самом обычном перекрёстке. Из окон нижних этажей пахло жаренным луком и капустой.