Знают истину танки !
Шрифт:
музыка похоронная.
Климов сидит около мертвеца. Схватился за голову.
Плачет солдат. Виноват — солдат…
Гедговд идет прочь. Он идет зоной, не видя ее. Он если и слышит что, так
эту музыку. Похоронную.
Мимо него — с носилками, с носилками.
И сидит бригада на земле, бьет камень на щебень.
Катят тачки железные вереницей.
Колючая проволока. Передвигается по экрану. Вот и ворота. Вахта. Грузовик ждет выпуска.
Ефрейтор проверил пропуск, с подножки
Топоры тесали и остановились.
Трое смотрят от своего бревна.
Пошел ефрейтор к воротам, открыл внутренние, взялся за внешние.
голос сзади нас:
— Шофер! Шофер! Иди сюда! Прораб зовет.
Шофер — в старой солдатской пилотке, но в гражданском. Вылез из кабины, пошел на голос.
а мотор тихо работает.
Ефрейтор развел внешние ворота и оглядывается — почему шофер не едет.
Трое над бревном. Переглянулись молнией.
Машина ждет! И дверца открыта.
И бросились!
Двое — в кабину! один — в кузов!
И — тронули, на ходу прихлопывая дверцы!
Изумленное лицо Гедговда!!
в музыке — бетховенская рубка! ("гремят барабаны! литавры гремят!")
— И я! И я с вами!!
Долговязый! Догоняет машину! Вспрыгнул на задний борт. Висит!
Машина — на нас!! Раздавят!! *
вой мотора.
Не на нас! — на ефрейтора! Он метнулся прочь, давая дорогу.
И у столба ворот — за пистолетом лезет в кобуру. Лезет, никак не вытащит. Выхватил!
Вон — уходит грузовик по дороге! Гедговд ноги подбирает в кузов.
выстрел! Выстрел! — от нас, пистолетный. А сбоку сверху, с вышки, карабинный, раскатистый. И еще!
Уходит грузовик! уходит!
("гремят барабаны! литавры гремят!")
МЫ ВОЗНЕСЛИСЬ. СВЕРХУ.
Угол зоны, обращенный к бегущим. Вот с этой угловой вышки и стрелять! — но несподручно: она с двух внешних сторон обшита от ветра. Изгибаясь, бьет часовой.
А грузовик уходит! уходит!
выстрелы слабеют вдали.
ПОСЛЕ КОСОЙ ШТОРКИ — ТОЛЬКО УГОЛОК ЭКРАНА.
Индукторный телефон старого образца. На него падают руки военного — на трубку и на ручку. Круть, круть, круть! — говорящего не видно всего:
— Конвойный городок! Конвойный городок! С третьего объекта побег! На машине в сторону рудника Дальнего! Дайте знать на рудник Дальний! Вызовите мотоциклы! Всем — в ружье!!
КОСАЯ ШТОРКА ЧЕРЕЗ ВЕСЬ ЭКРАН.
Из нее наискось вырывается наш грузовик.
Он несется, несется, несется! — мимо последних строений поселка.
Он уходит, уходит, уходит! — уже по степной дороге.
И две фигуры видны нам сзади в кузове. Их швыряет, они скрючились, держась за борта и крышу кабины. Один слишком высок.
А теперь — спереди. Две головы — над кабиной.
Двое в кабине — во весь широкий экран. За рулем — тот крупнолицый, главарь. Что за щедрая сила у этого человека! Крутит руль и стонет:
— Э-э-эх, где вы, мои крылышки? Когда надо — вас нет!.. Сосед его — за плечо:
— Слушай, Ваня! Рудник Дальний — объедем! Они до дороги достанут! Объедем по целине!
— Не! На целине скорость потеряем! Дуну ветром! Сосед стучит назад в стекло:
— Эй вы, шпана! Ложись! Ложись! Прицепился, черт долговязый…
НО МЫ ОТСТУПАЕМ ЕЩЁ БЫСТРЕЙ, ЧЕМ
на нас несется грузовик. Мы видим его все меньшим, меньшим.
Его отчетливо видно: черненький, сзади от него — хвост серобелой пыли, перед ним — серо-белая лента дороги.
Мы видим его с охранной вышки — меж двух ее столбиков и под ее навесом.
Мы чуть опережаем его дулом нашего карабина.
Мы видим его увеличенным в наш оптический прицел и выбираем место цели — передний скат. Сейчас мы его…
оглушающий выстрел около нас.
Ствол карабина рвануло и увело.
Тем временем — выстрелы неподалеку.
И в прицеле нашем видно, как грузовик уже заносит поперек дороги.
Бьем и мы!
И вместе с выстрелом несемся на грузовик.
Шофер-летчик выпрыгивает, смотрит на пробитый скат.
И назад смотрит, откуда приехали на нас. Ну что ж, берите, гады. Крепкие руки из-под закатанных рукавов лагерной курточки скрестил на груди. Его товарищ выскочил из кабины и показывает:
— Топоры наши!..
Летчик кивает головой:
— Закинь их подальше…
И те двое выскочили из кузова. Гедговд мечется:
— Ах, ну как же это? Как же это досадно получилось… Побежим напрямик! Побежим!
Летчик лишь чуть повел глазами туда, куда машет Гедговд.
Сколько глазу хватает — открытая степь. Песок. Редкими кустиками травка. Да "верблюжья колючка".
Четверо у грузовика. Обреченные. Один навалился ничком на капот.
а сзади зрителей, еще не близко, нарастает рев мотоциклов.
Летчик оборачиваемся:
— Слушайте, кто вы такой?
Гедговд снимает блин фуражки и делает подобие гостиного поклона:
— Вообще я довольно вздорный человек. Я боюсь, что вы подбиты из-за моего несчастного гороскопа. Сатурн — в восьмом квадрате. И мне не следовало прыгать в вашу машину. Я — недоучка, философ, два факультета Сорбонны. Русский эмигрант, везде лишний. Александр Гедговд, по прозвищу «Бакалавр».
Летчик протягивает широкую ладонь:
— Будем знакомы. Герой Советского Союза майор авиации Иван Барнягин.