Знают ответ орхидеи (Все началось с Омахи, Лучше мне умереть)
Шрифт:
– Подождите. – Он взял себя в руки. – Подождете?
– Разумеется.
Он убрал кулаки с барьера и подался вперед.
– Я плохо вас вижу. Послушайте, ради бога, послушайте! Не говорите ему, ради бога. Вы не знаете, что он за человек!
– Почему же? Я с ним встречался.
– Вот моя мать и сестры, те знают. Думаю, они были уверены, что меня подставили, когда случилась та история с пропажей денег. Да-да, они были в этом уверены, но только не отец. Теперь меня подставили снова. Ради бога, не сообщайте ему! На этот раз уже ничего не исправить. Я так или иначе умру. Уже, можно
– Понимаю, – заверил я, сожалея о том, что остался.
– Тогда пообещайте, что ничего не скажете. Вы производите впечатление порядочного человека. Если мне суждено умереть из-за судебной ошибки, что ж, я умру. Но зачем новые муки? Понимаю, что говорю невразумительно. И вообще, я не в себе. Но если бы вы только…
Я слушал его с таким вниманием, что не заметил, как ко мне подошел полицейский. Охранник тронул меня за плечо:
– Ваше время истекло.
Я поднялся.
– Обещайте мне! – едва не плакал Пол Хэролд.
– Не могу, – сказал я, повернулся и вышел.
Фрейер ожидал меня в комнате для посетителей. Я не ношу с собой зеркала, поэтому не знаю, какой у меня был вид, когда я вошел, но, едва мы очутились на улице, он спросил тревожно:
– Ничего не вышло?
– Выражение моей физиономии тут ни при чем, – уверил я. – Спросите у партнеров по покеру. Однако, если не возражаете, я приберегу ответ для мистера Вульфа, так как жалованье мне платит он. Идете со мной?
Фрейер согласился. Следует отдать ему должное, он все схватывал на лету.
В такси я откинулся на спинку сиденья и, повернув голову к окну, внимательно изучал мелькающий пейзаж, а адвокат даже не попытался завести разговор. Но Фрейер капельку перестарался. Когда мы вылезли из машины возле старого особняка на Тридцать пятой улице, он заявил:
– Если хотите сперва переговорить с Вульфом, я могу подождать здесь.
У меня поневоле вырвался смешок.
– Нет, лучше я дам вам затычки для ушей.
Я первым поднялся по ступенькам и нажал на кнопку звонка. Фриц впустил нас в прихожую, мы разделись и прошли в кабинет. Вульф восседал у стола с пивом. Он удостоил меня взглядом, поздоровался с Фрейером и даже предложил ему пива. Адвокат отказался и без приглашения уселся в красное кожаное кресло.
– Я видел его и говорил с ним, – начал я с места в карьер. – А теперь хочу, чтобы вы ответили мне вразумительно, а не при помощи ваших обычных «да» и «нет»: вы хотите, чтобы мистер Фрейер слышал мой рассказ?
Вульф взял с подноса стакан:
– Есть причины что-либо скрывать?
– Нет, сэр.
– Тогда валяй.
Разумеется, я рассказал все слово в слово, что для меня было пустяковым делом, ибо единственная разница между мной и магнитофоном состоит в том, что магнитофон не может врать. Но я вру Вульфу, только когда дело касается моих сугубо личных проблем. Я рассказал все слово в слово, ибо считал, что Вульф и Фрейер должны иметь полное представление о том, что произошло.
Поэтому я описал состояние Пола Хэролда: его лихорадку, сжатые кулаки, которыми он возил по барьеру, а также выражение его глаз, когда он говорил,
Следует отметить, что я докладывал стоя и имел возможность, положив кулаки Вульфу на стол, продемонстрировать, как Пол Хэролд возил ими. Окончив доклад, я выдвинул из-за стола кресло и устало плюхнулся в него.
– Если вам все еще требуется окончательное заключение по данному вопросу, то вот оно: да! – сказал я.
Вульф поставил стакан на поднос, глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Фрейер выпятил челюсть и затряс головой:
– Сроду мне не попадалось такого дела. Дай-то бог, чтобы это был первый и последний раз. И каковы ваши намерения? – спросил он Вульфа. – Неужели вы сможете закрыть на все это глаза?
– Мои глаза, что хочу, то и делаю, – буркнул Вульф. Но тут же открыл их. – Арчи, ты хотел, чтобы мистер Фрейер слышал твой доклад, рассчитывая все усложнить?
Я пожал плечами:
– Да, разумеется.
– Тогда сообщи мистеру Хэролду, что мы нашли его сына живым и здоровым здесь, в Нью-Йорке. Надеюсь, он приедет.
Фрейер кашлянул и подался вперед. Я посмотрел на Вульфа, сглотнул и заявил:
– Сообщайте сами. У меня болит палец. Наберите Вестерн Юнион два-семь-один-один.
Он рассмеялся. Любой посторонний человек сказал бы, что он по-собачьи фыркнул, но я-то в этом деле разбираюсь.
– Ужасно смешно, – заметил я. – А вы знаете анекдот про сороконожку в обувном магазине? Не менее смешно, могу рассказать…
– Мне кажется, нам следует все хорошенько обсудить, – решительно вставил Фрейер.
Вульф кивнул:
– Согласен с вами. Я только хотел, чтобы мистер Гудвин высказал свое отношение к этому делу. – Он покосился в мою сторону: – Или, может, ты предпочитаешь сообщить мистеру Хэролду, что мы отказываемся от работы?
– Если нет другого выбора, то да. Клиент, можно сказать, умер. То есть он практически труп. Я не собираюсь обшаривать карманы трупа, даже если буду умирать с голоду. Вы, надеюсь, тоже.
– Твое сравнение весьма и весьма приблизительно, – заметил Вульф. – Никакого воровства, зато есть другие возможности. Решение, разумеется, останется за мной. Мистер Хэролд поручил найти своего сына мне, поэтому мне решать, стоит или нет извещать его, что работа выполнена. – Он замолчал и поднес к губам стакан с пивом.
– Как защитник его сына, я тоже имею право голоса, – возразил Фрейер.
Вульф поставил стакан на поднос и облизнул губы.
– Нет, сэр. Только не в данном случае. Впрочем, хотя вы и лишены права голоса, у вас есть интерес, что тоже не следует сбрасывать со счетов. Ладно, поживем – увидим. Итак, обозначим две возможности. Первая: известить клиента, что его сын найден. Вторая: сообщить, что я отказываюсь от поручения. Если мы остановимся на первой, то, полагаю, ваше участие в деле, мистер Фрейер, на этом закончится. Отец приедет повидаться с сыном, изучит на месте сложившееся положение и решит, стоит ли тратить деньги на апелляцию. Коль скоро он посчитает это пустой тратой денег – всему конец. А приняв положительное решение, папаша, вполне вероятно, захочет поменять адвоката, объявив, что вы провалили дело. Что скажешь, Арчи?