Знают ответ орхидеи (Все началось с Омахи, Лучше мне умереть)

Стаут Рекс

– Гениально, босс, – оценил я.

– Если мы остановимся на втором варианте, вы останетесь в своем нынешнем положении. Во что обойдется апелляция?

– Смотря как за нее взяться. Потребуется дополнительное расследование. А это как минимум двадцать тысяч долларов. Если же использовать все возможности, то и гораздо больше.

– Вашему клиенту это по карману?

– Нет.

– А вам?

– Тоже нет.

– В таком случае второй вариант вам не подходит в той же мере, что и первый. Ну а как обстоит дело со мной? Вариант первый прост и беспроигрышен: я проделал работу и получаю за нее гонорар. Хотя, как гражданин свободной страны, я должен не только исправно платить налоги, но и сохранять

чувство собственного достоинства. Этот человек, ваш клиент, уязвлен в самое сердце. И надо быть последним подлецом, чтобы бередить его рану. Нет, я на такое не способен, хотя Ларошфуко [7] и утверждает, будто мы всего лишь должны изображать сострадание, а на самом деле избегать его всеми силами.

7

[Франсуа де] Ларошфуко (герцог де Ларошфуко, 1613–1680) – французский писатель, автор сочинений философско-моралистического характера. – Ред.

Вульф взял свой стакан, опустошил его одним глотком и поставил на место.

– Может, выпьете пива? Или, например, виски?

– Нет, благодарю, – отказался Фрейер. – Я не пью до вечера.

– Кофе? Молоко? Вода?

– Нет, спасибо.

– Очень хорошо. Что касается второй возможности, то она мне не по карману. Я сделал свою работу и рассчитываю получить за нее гонорар. К тому же у меня есть еще одна причина ее отвергнуть. Она, черт возьми, помешала бы мне и дальше заниматься этим весьма любопытным делом. Не далее как вчера вы сказали, что убеждены в невиновности вашего клиента. Не могу утверждать, что и я в этом убежден, однако подозреваю, что вы правы. И не без оснований.

Он замолк, потому что мы с Фрейером уставились на него, а он не любит, когда на него вот так смотрят.

– Не без оснований? – переспросил Фрейер. – Какие же у вас основания?

Вульф был доволен произведенным эффектом.

– Когда вчера днем мистер Гудвин выходил из дома, намереваясь взглянуть на вашего клиента, за ним следили. С чего бы вдруг? Конечно, можно допустить, что кто-то наточил на нас зуб в связи с предыдущей нашей деятельностью, но это допущение притянуто за уши. Спрашивается, с чего вдруг обиженный на нас человек будет выслеживать мистера Гудвина у дверей его дома? Скорее всего, это связано с нашей теперешней деятельностью. У нас же в данный момент один-единственный клиент – мистер Хэролд. Тогда, может, за нами следят по заданию мистера Хэролда? Абсурд. Резоннее предположить, что сработало мое объявление. Очень многие: газетчики, полиция и даже вы – решили, что оно было обращено к Питеру Хейзу. Почему бы кому-то еще не решить так же? Итак, некто – назовем его Икс – желает уяснить, отчего это я вдруг беру на себя смелость утверждать, будто Питер Хейз невиновен. В силу тех или иных причин он не желает звонить или являться сюда лично. Следовательно, он пытается выяснить, какие действия я предпринимаю. Не знаю, как он поведет себя дальше. По всей вероятности, либо придет сам, либо кого-нибудь пришлет, либо поставит возле моего дома агентов.

Чем можно объяснить столь сильное, и притом тайное, любопытство? – продолжал Вульф. – Если убийство, которое якобы совершил Питер Хейз, представляет собой заурядное преступление страсти, зачем кому-то проявлять столь жгучий интерес к этому делу, к тому же тайно? Выходит, все обстоит не столь уж и заурядно. Вчера вы сказали, что убеждены, будто ваш клиент стал жертвой дьявольского заговора. Предположим, вы попали в точку. Тогда не надо удивляться, что кто-то начинает следить за этим домом после того, как в самый последний день процесса газеты

печатают извещение, в котором я заявляю, что невиновность Хейза установлена. Следовательно, у меня есть все основания заподозрить, что кому-то в моем объявлении почудилась угроза. Нет, я не вижу здесь доказательств, что клиент невиновен, однако перед нами поставили вопрос, требующий ответа.

– Кто за вами следил? – спросил у меня Фрейер.

Я признался, что не знаю, и описал наружность преследователя. Фрейеру мое описание ни о чем не говорило, и он снова переключил свое внимание на Вульфа:

– Итак, нам с вами не годятся ни первая, ни вторая возможность. Тогда, выходит, у нас есть третья?

– Полагаю, да, – заявил Вульф. – Вы собираетесь подать апелляцию. Могли бы вы подготовить ее в течение тридцати дней, не влезая в значительные расходы?

– Да. Разумеется.

– Замечательно. Итак, вы хотите подать апелляцию, а я хочу получить причитающийся мне гонорар. Мой клиент предупрежден, что на поиски его сына может уйти не один месяц. Я буду говорить ему, что работаю по делу, и, между прочим, не покривлю душой. Вы станете поставлять мне добытую информацию, всю до последней мелочи, а я берусь ее обрабатывать. В течение этих тридцати дней или, надеюсь, значительно раньше я разберусь в этом деле. Если все окажется безнадежно, нам придется вернуться к одному из первых двух вариантов. Но сделать это мы всегда успеем. Пока есть надежда, продолжим двигаться вперед. Как только у нас в руках окажутся доказательства невиновности осужденного, мой клиент будет поставлен в известность и оплатит счет.

Быть может, вашему клиенту такой расклад не по нутру, но ему придется смириться. К тому же я очень сомневаюсь, что он предпочтет свиданию с родителем казнь на электрическом стуле, особенно если с него снимут обвинение убийстве. Не хочу сказать, что мое предложение идеально во всех отношениях, однако перспектива работы над третьим вариантом куда заманчивей, чем над двумя первыми. Что скажете, сэр?

Адвокат недоверчиво смотрел на Вульфа:

– Вы сказали, что будете обрабатывать информацию. А кто вам за это заплатит?

– Я сам. В том-то вся и соль. Я рассчитываю получить деньги потом, по завершении работы.

– А если не получите?

– Ну, значит, не получу. Это мой риск.

– Нужно составить письменное соглашение.

– Не нужно. Я рискую потерпеть неудачу, а вы – стать жертвой моей недобросовестности. – Вульф вдруг перешел на крик: – Черт побери, в конце концов, это вашего клиента обвиняют в убийстве, а не моего!

Фрейер не на шутку перепугался, на что и был расчет. Когда Вульф кричит, двери распахиваются от звуковой волны.

– Я не хотел вас оскорбить, – примирительно проговорил Фрейер. – У меня и в мыслях не было заподозрить вас в недобросовестности. Вы правильно заметили, что здорово рискуете. Я принимаю ваше предложение. Но что будем делать дальше?

Вульф поднял взгляд к настенным часам и откинулся в кресле. До обеда оставался еще целый час.

– Сейчас мне нужны факты, – заявил он. – Я читал отчеты в газетах, но мне необходимо знать все факты от вас.

Глава пятая

Питера Хейза обвинили в убийстве мужа любимой им женщины. Убийство произошло вечером третьего января. Выстрел был сделан из револьвера марки «Марли» тридцать восьмого калибра, пуля вошла в висок над левым ухом. В процессе изложения фактов я буду давать пояснения, однако ничего не могу пояснить насчет этого самого оружия, поскольку револьвер был в сорок седьмом году похищен взломщиком из частного дома в Покипси и с тех пор не всплывал в полицейских отчетах. Если уж обвинение не выяснило, каким образом оружие оказалось у Питера Хейза, вы не можете ожидать этого от меня.