Зной пустыни

Торн Александра

Глядя, как она ест, Де Сильва чувствовал, что его все сильнее влечет к ней, сердце у него колотилось, ладони взмокли. Он тряхнул головой, чтобы избавиться от угнездившихся там дурацких мыслей.

— Вам плохо? — поинтересовалась Алан.

— Все замечательно, — успокоил ее Роман.

Он ел любимое блюдо и даже не ощущал вкуса еды. Что это с ним? Такого он уже и не помнил.

Нет, помнил. Десять лет назад умерла его жена, и все, что Роман знал о любви и радости, умерло вместе с ней. Вместе с женой он похоронил и ту часть себя, которая верила в счастье. Но

сейчас, глядя на Арчер Гаррисон, он чувствовал себя помолодевшим и полным надежд. Так чувствует себя мальчик, просыпаясь утром в день своего рождения.

Утреннее появление Арчер в кафе было сродни удару грома, от которого у Де Сильвы закружилась голова и забилось сердце. Он пытался избавиться от наваждения, уговаривая себя, что романтические бредни не к лицу сорокашестилетнему мужчине. Он не верил в любовь с первого взгляда, хуже того, он не должен в нее верить, не имеет права…

Глава 10

24 ноября 1988 года

Пыльные духи ветра резвятся на окраине Перидота, где стоит дом Натзелы. Невидимые божества перебрасывают друг другу сухие комья перекати-поля, срывают клочья дыма с печной трубы.

К приезду Алана вся семья уже была в сборе. На дороге, ведущей к дому, стояли грузовички и легковые машины. Приятно, что они сравнительно новые и ухоженные, а не тот рыдван, на котором семья ездила двадцать лет назад.

Когда Алан, нагруженный пакетами с провизией, вошел в гостиную, на него никто не обратил внимания: все мужчины их семейства смотрели и шумно комментировали футбольный матч, который показывали по телевизору. Первым его заметил младший брат — двадцатитрехлетний Хейзос.

— У тебя руки не оторвутся?

— Они пришиты крепче, чем у тебя, — ответил Алан, вызвав общий смех.

Как же красивы эти люди! Худощавые, мускулистые, с обветренными, словно высеченными из камня лицами, черноволосые, с яркими выразительными глазами. Все надели свои лучшие джинсы и фланелевые рубашки, на ногах — ковбойские сапоги. Алан, ненавидевший сорочки, костюмы и галстуки, мгновенно почувствовал себя дома, среди своих.

— Мама велела сказать, чтобы ты, как только приедешь, сразу шел к ней. — Хейзос потащил брата за собой на кухню. — Счастливчик, она приготовила для тебя сюрприз.

В печи жарилась тридцатифунтовая индейка, а на плите стоял огромный котел, в котором тушилось посоле — жаркое с мамалыгой. Нужна немалая мужская сила, чтобы притащить и поставить на стол эту громадину. Сестры Алана не поскупились на кукурузные лепешки и свежий хлеб. Все кухонные столы ломились от блюд с жареными курами, картофельным салатом и нашинкованной капустой. На подносах аппетитно белели смазанные кремом пироги.

Члены семьи привезли все что могли. Такова уж добрая традиция апачей — сильные помогают слабым, богатые бедным, молодые старым. К этому изобилию прибавились конфеты, яблоки, груши, виноград и персики, которые были в пакетах Алана. А еще он привез подарки для детей и пару бутылок виски для мужчин.

В доме

собралось сорок человек. Здесь, в окружении родных и близких, Алан с гордостью думал, что выполнил свой долг перед ними. Они, как и он сам, родились в убогой лачуге, им не хватало ни еды, ни одежды. Теперь это благополучные, образованные мужчины и женщины, которыми может гордиться их племя и их страна. А то, что своим успехом они обязаны его богатству, даже не пришло Алану в голову.

— Ты опаздываешь, — сердито сказала Натзела.

— Ну, мама, — заступилась за него сестра Анна. — От Скоттсдейла путь неблизкий, а мы живем по соседству.

Натзела подождала, пока все женщины, хлопотавшие на кухне, перецелуют Алана, и заговорила снова:

— Хорошо, что ты вернулся, сынок. Это твоя семья, и ты должен быть здесь, с нами. Помнишь, я обещала тебе сюрприз?

Жестом приказав ему идти за ней, она направилась к выходу.

За их спиной раздались шушуканье и смех, но Натзела обернулась и взглядом заставила всех умолкнуть.

На дворе Алана сразу окружила куча ребятишек всех возрастов. Он прижимал младенцев, по-мужски жал руки племянникам, подставлял щеки застенчивым племянницам. Стоя на коленях, он раздал подарки, затем встал на ноги и тут увидел незнакомую женщину.

— Целия, это мой сын Алан. Алан, хочу представить тебя Целии Атцитти. Она учительница в нашей школе. Целия не из нашего ки, — многозначительно добавила Натзела.

Апачи всегда брали жен из других кланов. Алан принадлежал к клану Ту'агайдн, Людей Белой Воды. Целия же, как он потом узнал, была из клана Тиск'адн, Людей, Живших в Лесу.

Общественные отношения апачей регулировались строгими правилами, которые Алан нарушил, связавшись с белагана. Натзела свято блюла все традиции, поэтому женитьба сына на белой женщине была бы, по ее мнению, доказательством его окончательного превращения в оборотня. Теперь ей, кажется, удалось отыскать подходящую кандидатуру.

«Это и есть сюрприз», — подумал Алан, глядя на девушку. Распущенные волосы цвета воронова крыла доходят до середины спины, лицо более круглое, чем у апачей, но скулы и подбородок красиво очерчены, теплые карие глаза. А уж таких великолепных ресниц он вообще не видел. Упругое тело похоже на ароматный плод. Хотя Алан не умел определять истинный возраст женщин, но Целии нельзя было дать больше двадцати двух — двадцати трех лет. Ничего не скажешь, хороша!

— Я много о вас слышала. — Девушка протянула ему руку. — И мне очень нравятся ваши картины.

Рука оказалась сильной, а кожа мягкой и нежной.

— Очень рад познакомиться с вами, — искренне ответил он.

В прежние времена он должен был найти девушку на танце невест. Если бы она принадлежала к другому клану и покорила его сердце, он бы устроил несколько якобы случайных встреч. Убедившись, что она проявляет к нему интерес и не прочь выйти за него замуж, он попросил бы своего дядю предложить отцу девушки лошадей в качестве выкупа за невесту. Если бы тот принял предложение, то девушку объявили бы женой Алана, и она пришла бы жить в его семью.