Зной
Шрифт:
Пока Бобби заносил сумки, я выскользнула из платья и, насколько это было возможно, вытерла кровь и грязь последних 24 часа. Я стояла посреди комнаты в комбинации и смотрела на него. Его белая футболка была пропитана потом и прилипла к груди и плечам. На суставах пальцев были царапины после схватки с Рори, волосы в беспорядке, щеки покраснели от жары и не выплеснутой энергии.
Это все казалось нереальным. Он не мог мне принадлежать. Мне суждено было скучать по нему. Прожить неполную жизнь.
Я зажмурилась, глубоко вдыхая и прислоняясь
Все тело болело. Душой и телом я была разбита.
Дверь в номер хлопнула, заставляя меня открыть глаза. В проеме стоял Бобби, смотря на меня в тишине. Я знала, что ему было больно. И не важно, чем он оправдывал все происходящее для себя. Не важно, какой будет результат этого оправдания, ему придется разлучиться со своим братом.
Мы стояли так какое-то время, просто смотрели друг на друга. Пытались ужиться с реальностью. Реальностью нового мира. С жизнью, о которой мы так долго мечтали, что стали думать, будто не заслуживаем такой жизни. Нашим наказанием лишь за желание этой жизни стало то, что мы ее никогда не получим.
Бобби осторожно подошел ко мне, будто я могла растаять от быстрых движений. Когда он приблизился, его длинная тень упала на меня.
Он осмотрел меня сверху вниз, убрал волосы с плеча и поцеловал его. Затем его губы нашли синяк у меня на лбу.
— Я никогда не позволю, чтобы что — то подобное еще раз с тобой случилось.
— Знаю, — прошептала я ему в грудь.
Платье прилипло к коже в духоте комнаты. Бобби видел меня в разных состояниях, но сейчас я чувствовала себя грязной.
— Мне нужно в душ.
— Ты идеальна, — зашептал он мне в ухо, и от этих слов по шее побежали электрические разряды. — Как ты себя чувствуешь? — участливо спросил он.
— Немного нездоровится. И чувствую так, будто сбежала из дома.
Бобби сунул пальцы под бретельки платья и спустил его с моего тела. Прошелся исцарапанными руками по изгибам и выпуклостям моего тела и ключицам. Я наблюдала за ним, завороженная его мягкостью после демонстрации такой защиты.
После падения начали проступать небольшие синяки. Он встал на колени и поцеловал каждый из них. Я прикусила губу, чтобы побороть накатывающиеся слезы. Сейчас, после пребывания в пустоте, я была наполнена, но не могла справиться со всеми эмоциями, которые будило во мне его бережное отношение.
Бобби стоял прямо передо мной, а я облокотилась о стену сзади. Носом он зарылся мне в шею и прошептал:
— Поверить не могу, что ты наконец — то моя.
Мы так долго были в тени. Сквозь неё самым правдивым, что было видно — наши чувства друг к другу, и они рассматривались как грязный секрет. Ложь.
Но теперь мы можем выйти на солнечный свет. На свету любовь такая простая, она возникает прежде, чем ты осознаешь. Еще до того, как мир может ее опорочить.
Слезы полились из глаз, когда его губы стали исследовать мою шею,
— Лил — девушка, которая была прекрасной даже тогда, когда всеми силами пыталась показать обратное, — мечтательно шептал он.
Сквозь слезы я улыбнулась. Слова, которые много лет назад разливались радостью в моем сердце, сейчас наполнили его, словно рог изобилия.
— Позволь сделать так, чтобы боль отступила, — шептал мой возлюбленный, прокладывая дорожку из поцелуев по ключице. Интересно, чью боль он имел в виду, мою или свою?
Тусклый желтый свет помогал различить очертания, когда я взялась за края его футболки и стянула ее с загорелого тела. На рельефах его мышц отражались тени, поблескивая от капелек пота, а губы Бобби тем временем спускались через грудь к моему животу и дальше, к сердцевине.
Он что — то промычал, когда попробовал меня на вкус. Вся неуверенность, ощущаемые ранее относительно моего внешнего вида, растаяла с ощущением прикосновения ко мне горячего рта. Бобби закинул мою ногу себе на плечо, а его язык выписывал узоры на чувствительной, влажной коже.
Пальцы я запустила в его густые шелковистые волосы, а бедрами подалась навстречу его рту, потонув в ощущении блаженства. Губы и язык Бобби могли заставить меня забыть о горящей вокруг реальности.
Капельки пота, слетевшие с моих висков, падали мне на соски и бежали дальше под грудь, соединяя вместе внешний и внутренний жар, погружая меня в объятия пламени. А Бобби был моей зажигательной смесью.
Мои бедра двигались все быстрее, когда он начал входить в меня языком. У меня был секс со ртом Бобби.
Он издавал такие звуки, будто бы пил лучшее в мире шампанское.
Одной рукой я отцепилась от его волос и стала искать, за что можно было бы держаться, потому что ноги уже стали слабой опорой после того, как по ним прокатились волны удовольствия. Оглянувшись вокруг, нашла только выключатель и ухватилась за него. Свет вокруг нас потух, пробудив темноту.
Бобби на секунду отстранился.
— Ты такая вкусная, — он языком прошелся по налившимся половым губам, собирая влагу, и продолжая путь, припав к самой пульсирующей точке.
Из меня вырвался слабый вскрик.
Двумя пальцами он проник в мой вход и начал там меня ласкать. А губы с языком совершали сладкую пытку сверху. Наслаждение было скорее дьявольским, потому что это было слишком хорошо, чтобы быть посланным богом.
Его рот все терзал меня до тех пор, пока внутри не произошел взрыв, полностью выключая сознание. Опорная нога выскользнула из-под меня, но сильные плечи и руки Бобби удерживали меня. Кажется, я задела лампу, и она повалилась на пол, бросая на нас тусклый свет. Я откинулась на стену за мной, ища хоть что-нибудь, что позволило бы мне вспомнить, что я еще на этой планете. Что не умерла и не отправилась на небеса, в ад, или в еще какое-нибудь эффектное место.