Золочёные латунные кости
Шрифт:
— Я просто пыталась объяснить, что к чему, но не смогла расположить её к себе. Видите ли, её это не касается.
Почти наверняка моя дорогая возлюбленная не смогла ужиться с лютой болью в первую очередь потому, что она моя дорогая возлюбленная. Как ей это втолковать?
Тинни не могла так сильно измениться. С чего бы? Она замечательная, разбирается в реальном мире. Она делила его суровые реалии со мной. Она может во всём разобраться. Много лет назад она обнаружила, что Тинни
У меня возникло гнетущее чувство, как будто на дворе ночь, а я пытаюсь насвистывать по дороге через кладбище.
Я прозрел:
— Мы видим симптомы, а не болезнь.
— Хммм, — сказала Белинда, больше интересуясь рассматриванием высохшей слизи.
Я перестал волноваться о своих бедах и проверил приятеля. Его цвет и дыхание улучшились. Он выглядел готовым к пробуждению.
Толстый сектант ушёл. Белинда и я посмотрели друг на друга. Мы оба глупо ухмылялись.
Я укрепился в сомнениях насчёт того, что между нею и Морли не было ничего кроме бизнеса.
14
Мы были одиночками. Все трое. Морли сражался изо всех сил, пытаясь убежать от своих кошмаров. Я блуждал в царствах страха, где безграничная любовь к другу могла стоить мне всего, чем я дорожил. Белинда сидела рядом на кушетке. Мы прислонились к двери. Она ушла в себя так глубоко, что я сомневался, сможет ли она вернуться. Возможно, она пыталась найти там Морли и вернуть его домой.
— Я не успела туда вовремя, — вдруг брякнула она.
— Что? Куда? Вовремя к чему?
— В книжную лавку Изюминки. Чтобы схватить Поляка Тимми.
Нет смысла поправлять её. Сердце её теперь на месте, пускай оно и странной формы, жёсткое и холодное.
— Сделал ноги, да?
— Прямиком в Аль-Хар. Свистуны меня обскакали.
— Они с каждым днём всё расторопнее. Тяжёлые времена для нас настали.
— Некоторые ещё ценят щедрые подношения.
— Приятно слышать. Ты узнала что-нибудь интересное?
— Поляк сказал, что его визави была женщина.
— Чёрт, ты смотри-ка. Ты брала уроки? Визави?
— О, да, посмотри-ка. Я, чёрт подери, умная, почти как твоя крысючка.
— Я слишком устал, чтобы пререкаться. Мне с рыжими мороки хватает.
— При встрече с этой ты слюнями изойдёшь, если Тимми не врёт.
Не многие решаются лгать, когда попадают в Аль-Хар, ведь правда — единственный ключ к выходу оттуда.
— Больше никаких рыжих.
— Я говорю, она горяченькая, а не рыжая. Молодая, с актёрской жилкой. Поляк сказал, она носит облегающий костюм из чёрной кожи.
— А ты шалунья.
— Не я, балбес. Я завязала. У меня пообвисло много где, чтобы мне
— Я знаю, — уступил Гаррет Златоуст и даже не понял, что влез ногами в душу.
— О, да. Вот за это я тебя и люблю. Ты говоришь самые приятные вещи.
— Как бы я хотел, чтобы весь ваш род мог обходиться без них. Не успеешь завести разговор о погоде, будь она неладна, как он оборачивается…
— Гаррет, закругляйся. Слова Поляка могут означать, что у нас есть проблемы посерьёзней.
— Я слушаю.
— Единственный свидетель нападения на Морли сказал мне, что хорошо сложенная девушка в облегающей чёрной коже командовала существами, которые пырнули его. У нее было с кубометр густых светлых кудрей. Девица же, встречавшаяся с Поляком, была коротко стриженой брюнеткой с глубокими карими глазами. О глазах блондинки ни слова.
— Существа?
— Мужчины в обтягивающих шерстяных костюмах с большими серыми яйцами вместо головы.
— Что же ты раньше молчала?
— Как я тебе расскажу, если сама тогда не знала?
Я понял.
— Встреться с Рохлей и Саржем. Может они знают, чем он занимался? — она не ответила. Я только что сморозил чушь.
— Они ничего не знали, — догадался я.
— Вы правы, сэр. Морли вышел из «Виноградной лозы» после затянувшейся бурной игры. Больше они его не видели. Вот и всё, что они знают.
Я без труда поверил в это. Это же Морли, блин, Дотс, абсолютный единоличник.
— Полагаю, всё, что мы можем сделать, это набраться терпения и надеяться, что он даст нам что-нибудь, когда очнётся.
— Да ты просто гений, Гаррет. Я так рада, что у Морли и меня есть такой друг.
— Я парень особенный в своём роде.
15
Когда я проснулся, солнце уже встало. Встала и королева преступности, причём в хорошем настроении, несмотря на то, что была застигнута за неизящным процессом сидения верхом на ночном горшке.
— Смотри туда, — показала она.
— И что я должен заметить?
— Мы задёрнули шторы и закрыли окно.
— О.
Занавески были отдернуты, окно поднято на четыре дюйма, а подоконник блестел от добавившейся высохшей слизи.
— Мне никогда не нравились окна, которые ездят вверх-вниз.
— Не знаю, почему я проснулась именно в тот момент. Мне это без разницы. Но когда я открыла глаза, то увидела, как что-то похожее на питона протискивалось сквозь щель. Оно пролезло уже на ярд внутрь. Думаю, оно ползло за Морли.
Я аккуратно обогнул её и подошёл к окну, чтобы рассмотреть его поближе. Это дало ей время вернуться в достойное положение.