Золотая химера Борджа

Бенцони Жюльетта

— Господин Адальбер?.. Откуда?.. А я, собственно, где?..

— Не задавайте вопросов. Вы, похоже, ранены. Что вы чувствуете?

— Все болит…

Альдо, кое-как пристроив машину, торопился вслед за профессором, который, подбежав, высвободил руку журналиста и начал измерять его пульс. На вопрос профессора о самочувствиии Бертье ответил:

— Устал… Сил совсем нет… Не понимаю, что со мной… Что случилось… Людей было много… Одни хотели меня убить… А другие… Мне кажется, они сцепились…

— Успокойтесь. Не надо

много говорить. Вы теряете силы. Сейчас приедет полиция с машиной «Скорой помощи», она отвезет вас в больницу. Все расспросы будут потом, сейчас вы рискуете получить лихорадку. Мы сделаем для вас все, что сможем.

— Кто вы?

— Неподходящее время для взаимных представлений. Думаю, вы хорошо знаете моих двух спутников. Их послала ваша жена разыскивать вас.

— Каролина! Она, наверное…

— Очень беспокоится, — закончил Морозини. — Но мы сразу же позвоним ей, как только вернемся в город. Лежите спокойно и берегите силы, они вам понадобятся.

Вскоре к лужайке подъехали еще две машины. Одна за другой, выключив сирены, что нечасто случается с полицией, а уж со «Скорой помощью» и вовсе никогда.

— Как это вы успели раньше нас? — недовольно проворчал Желе, обращаясь к профессору.

— Видите ли, именно мне позвонил по телефону неизвестный и сообщил, где мы можем найти этого бедного паренька, а я уже позвонил вам в полицию. Доброе утро, комиссар!

Комиссар не успел ответить, потому что Желе продолжал наскакивать на профессора:

— А эти двое? Они что тут делают?

— Их пригласил я. Вы не думаете, что они больше всех заинтересованы в поисках господина журналиста, потому что он их друг?

— Допустим. И все-таки очень странно…

— Комиссар! — Голос де Комбо-Рокелора прозвучал решительно. — Попросите вашего подчиненного умерить свое недовольство. Раненый нуждается в немедленной медицинской помощи и в первую очередь в рентгене. Те, кто его подобрал, все сделали добросовестно, но у него на теле многочисленные раны.

Санитары уже подошли с носилками, положили на них раненого и понесли. Устроив его в машине, они сели рядом, «Скорая помощь» включила сирену и унеслась. Комиссар Дежарден распорядился:

— Желе! Вы и ваши люди прочешете эту поляну мелким гребешком! Мы должны знать, кто сюда доставил этого журналиста. Я с этими господами поеду в больницу. Все, что узнаю, сообщу. Приказ поняли? Выполняйте!

Как бы ни был упрям инспектор, он прекрасно знал: если комиссар говорит таким тоном, не стоит ему противоречить. Поэтому он воздержался от комментариев, раздал задания двум своим помощникам и принялся за работу. Комиссар и профессор тем временем уселись на заднее сиденье в автомобиле Альдо, который тот уже успел развернуть.

— А теперь, господин профессор, — заговорил комиссар, устроившись поудобнее, — расскажите мне все в подробностях. Что за люди подняли вас по тревоге?

— Я знаю о них не больше. Телефонный

звонок раздался около восьми, и незнакомый женский голос сообщил мне, где я могу найти Мишеля Бертье, добавив, что в ее доме было сделано все возможное, чтобы ему помочь, но он нуждается в срочной госпитализации. Не будь его состояние таким тяжелым, я бы не рискнул призывать на помощь полицию, которая видит в нем убийцу, тогда как он всего лишь несчастная жертва точно так же, как бедный Дюмен.

— Тяжелое состояние и есть лучшее доказательство его невиновности, не так ли?

— Не всегда. Для этой женщины было очень важно, чтобы те, кто причинил журналисту увечья, считали его мертвым и продолжали пребывать в этом заблуждении.

— Но опасность со временем пройдет, не так ли?

— Безусловно. Те, кто подобрал его, предпочтут оставаться в тени. Если бы он вскоре умер, его вернули бы на то место, откуда подобрали. Я логично рассуждаю, не так ли?

— Ваша собеседница связывала между собой убийство Дюмена и похищение журналиста? Подозревала, что то и другое совершили одни и те же люди?

— Ей казалось, что нет. Но я подчеркиваю — «казалось».

— А вам как кажется?

— Мне кажется, что она говорила от имени друзей, которые во что бы то ни стало хотели остаться неизвестными, и сама она, вполне возможно, ничего не знала об этом деле.

— Само собой разумеется, голоса вы не узнали?

— Конечно, нет! Тем более что, могу поклясться, он был изменен.

Альдо с Адальбером молчали как рыбы, стараясь не пропустить ни единого слова. Их молчание в конце концов привлекло внимание полицейского:

— А вы, господа? Вам нечего мне сказать?

Ответ взял на себя Видаль-Пеликорн:

— Мы, к сожалению, знаем еще меньше профессора, поскольку приехали к нему по его срочному вызову.

— А вы не думаете, что было бы гораздо естественнее, если бы эта женщина обратилась к нам, а не к профессору?

— Если она хотела сохранить тайну, для нее было естественным обратиться к профессору, а не в полицию. А поскольку профессор знал, как близко к сердцу мы принимаем участь Бертье, он, недолго думая, позвонил нам, тем более что наша машина ездит быстрее… И не с таким шумом.

— Что вы намерены делать дальше? Возвращаетесь домой?

— Сначала мы сообщим новости жене Бертье, — вступил в разговор Морозини, — и положим конец ее неведению. Если она решит приехать сюда, мы предложим ей посильную помощь. Надеюсь, в этом нет ничего предосудительного?

— Конечно, нет. Мне бы даже хотелось попросить вас побыть еще какое-то время с нами. На тот случай, если у меня появятся какие-то вопросы.

— Понимаю, понимаю, — процедил Адальбер, и ноздри у него раздулись, что всегда служило признаком раздражения. — Но я бы на вашем месте направил свои усилия на замок. Ведь Дюмен работал слугой в замке, не так ли?