Золотая лихорадка (др. изд.)
Шрифт:
Ксеню сильно занимали соседи. Чем больше они помогали ее мужу, тем сильней хотелось ей знать, что это за семья, откуда взялась такая. Почему это такие людям угодники? Теперь пошел слух по прииску, что у Егора сын живет не венчан. Ксеня сама растрезвонила о том, что Вася и Катя живут в грехе. И теперь эту же свою новость, услыхав от других, толковала: «Сволочи все!»
Сам Кузнецов выбран, всем верховодит, всех учит, мужчина степенный, хотя и простой… А и в такой семье есть трещина.
Ксении невольно
Ксеня пришла к Улугушке, помогла выстлать ему рогожку на самодельной бутарке.
– И может, что надо тебе починить? – спросила она гольда. – Неси мне!
Сильные руки ее с такой же ловкостью могли запеленать ребенка, приготовить пищу, испечь хлеб, накрыть стол, и накормить людей, и починить, и сшить, скатать, и спрясть, как и бутарить на промывке, выбирать пальцами золотые значки. Ничего не упустят острые Ксенины глаза.
– А сын у Егора венчан живет?
– У-у! Конечно!
– А когда свадьбу справляли?
– Где? Дома! А ты че?
– Видишь ты… А люди врут… Вот сволочи… Говорят, что в грехе живут дети нашего президента…
– Никогда! Че ты! Какой грех!
Ксеня часто приходила после промывки с каким-нибудь делом к Кузнецовым и подолгу стояла, рослая и прямая, как солдат на часах, засунув руки от мошки под фартук, зорко наблюдая за всем вокруг, переговариваясь с Татьяной и поддакивая ей. Ксеня и сама была бойка и востра.
«Больно шаркает все глазами!» – думала про нее Таня.
С постройки пришел Егор с каким-то цыганом.
– Слушай, хозяин наш, отец дорогой! Помоги! Помираем, дорогой, с голодухи помираем!
– Пойдем, я тебе лепешек дам! – сказала цыгану Ксеня.
– Ой, спасибо, дорогая, спасибо! Век твоей милости не забудем… Да у нас, матушка-красавица, дело не к тебе…
Егор помылся, вытерся полотенцем и пошел толковать с гостем в новую избенку.
– Дай нам заработать, дорогой! Поставь нас на хороший участок. Дай нам из горькой нашей бедности выбиться. Жена тебе счастья нагадает, детям твоим век будет хорошо. И внукам и правнукам…
Глаза его зло блеснули, видя, что пожелание счастья не действует на мужика. Цыган Иванов знал таких людей. Обещание нагадать счастье – не шутка. А люди все суеверны. И кто может нагадать счастья, тот может сделать и наоборот.
Иванов старался смотреть грозно, как бы обещая злые вести. Он хотел напугать здешнего президента.
– У нас каждый ищет сам, – ответил Егор. – Иди выше по реке и мой. Лучшие места, где перебутор, спор ключей…
– Дорогой, люди конные вороты устанавливают, в глубь матушки-земли пробивают путь, а что же я с тазом… Без лопаты… А я коней пригнал на плоту.
Запасные лопаты теперь у общества были.
– Покажи, дорогой, как мыть. Никогда я не мыл, не знаю!
Старухи бы заели Егора на старых местах, мол, дурной глаз пришел, гони его вон…
– Ну, Иванов! – хлопнул он, прощаясь, цыгана по плечу. – Утешил ты меня!
– Спасибо, дорогой кормилец! – приветливо улыбался цыган.
Лодка зашуршала, ринувшись на песок. Тихо вышел Сашка.
– Ты че тут? – спросил он цыгана. – Че пришел? Че надо?
Цыгана как ветром сдуло. Он так испугался и откровенно струсил, что Татьяна и Катерина покатились со смеху.
– Эй, Иванов! – заорала Татьяна вслед.
Сашка показал женщинам новые часы.
– Где такие купить? Сколько ты платил? – спросил Василий.
– Как гонконгский китаец! – говорил Сашка. – Мастер приехал, ухватился за меня: «Даю даром! Возьми, Саша, я полицию люблю… И всю семью вашу наряжу в золотые цепочки. Вот так пустишь по брюху!»
И Сашка, выпятив живот, представил, как часовой мастер учил его ходить с цепочкой.
– Садись, я тебе ухи налила! Хлеба поешь, чумиза, поди, надоела! – сказала Таня.
– Да, правда, Танечка, чумиза надоела, – сказал Сашка.
Егор знал, что Сашка не только часов, он вообще ничего не возьмет даром. А Сашка не стал рассказывать, как он встретился с часовщиком.
– Открой ящик! – велел он мастеру.
– Зачем тебе ящик? Что тебе мой ящик? Я же тебе дал хорошие часы! – испугался тот и лег на ящик.
… В ящике оказалась дрянь, старье.
– Все пойдет на вес золота! Но что сделаешь! Люди хватают.
… Егор посмотрел цепочку, она была поддельная. Фальшь и старье меняли на золото…
– Завтра крыть амбар, – сказал Егор. – Надо скорей все кончать. Барабанов вот-вот вернется.
Утром Кузнецов собрал плотников у розового от утренних лучен амбара, который стоял с непокрытыми стропилами.
– Главное сделали без натуги, – объявил Силин. – Но надо крыть крышу. Погода вот-вот переменится, и доски пилить некогда. И тут мы свой труд пожалеем… Досок пилить не будем…
– Чтобы не была наша крыша золотая, – добавил Егор.
– Нет, не-ет! Пусть будет крыша золотая! – возразил Ломов.
Русские засучили рукава, а китайцы не снимали курточек. Вбивали клинья в бревна. Трескались стволы. Их подымали с корьем вместе на крышу.
Старовер Никита оглядывал стены, отряхиваясь от древесной пыли и мелкого корья, щупал стены.
– Амбар как амбар! Хорошо, что с бойницами!
– Да! Мало ли что может случиться. В таком амбаре можно выдержать осаду… И мошка не заест, – сказал Силин с крыши. – Они вроде и продухи и при случае и выстрелишь, дуло есть куда просунуть. Стрелять надо на все стороны.