Золотая лихорадка (др. изд.)
Шрифт:
В степах прорублены узкие, в три пальца, окошечки.
– Да, вроде продухов, – согласился Егор.
– Эй! Караван наш идет! Слава тебе, Христе! – перекрестился на крыше Силин. – Егор, едут… Кузьмич! – кричал через крышу Тимоха.
Подошла первая большая лодка. Мешки в пей плотно и умело закрыты полотнищами.
Федор Барабанов снял шляпу, присел, снял пиджак. Ему принесли воды.
– Рассказывай! – сказал Егор, подавая ему стакан.
– Все отдал. Сменял в конторе Бердышова. У Ивана теперь прииски близко отсюда, на водоразделе. И старые на Амгуни.
Федор оглядел небо, вершины деревьев, амбары, новые дома. Обтер лысину.
Он сам себе не верил, что он сварганил такое дело, удружил Телятеву, всунул ему… озолотил Ивана, получил деньги и накупил всего…
– Люди, говорят, в дальних деревнях продают скот, коней, чтобы доехать сюда. Управляющий сказал, что скоро будет принят новый закон, решение покупать и продавать золото. Они сейчас везут в Иркутск, там сдают, а деньги получают в Петербурге.
– Город глохнет! Американец говорит, все привезу, заказывайте. Но людям еще нечем платить. Кормилец! Да мы его озолотили бы!
– Никто меня не подвел. На честное слово и Гао и американец доставили все и не выдали.
Утром Камбала вышел на берег и что-то тонко и протяжно закричал. И сразу поднялись сидевшие на корточках и курившие трубки китайцы. Человек двадцать гуськом двинулись к лодкам. Пять тяжелых деревянных посудин стояли на причале.
Снимались полотнища. Китайцы брали мешок, быстро подсаживаясь, подкидывали на спину товарища, тот крякал или взвизгивал и тоже слегка подсаживался. И серый мешок с голубой печатью и надписью «San Francisko Flloor» [4] плыл на его желто-грязной спине вверх. И вот уж целая вереница поплыла по обрыву, по трапу, на холм, на трап к амбару и в амбар, где чисто вымыто, где Егор и Сашка укладывают мешки муки на низкие подставки на свайках, под амбаром, чтобы не забрались крысы, – полотнища бересты…
4
«Сан-Франциская мука» (название фирмы).
Освободившись от ноши, китайцы трусцой спешили обратно, не теряя порядка, таким же гуськом. И опять каждый брал по мешку и опять присаживался, как приплясывал с ним камаринского. А уж первая лодка опустела, и гиляки ловко отогнали ее.
В полдень хлынул ливень.
– Ну, бабы, – пришел Егор, – кого хлебопеком? Печь готова, надо топить!
В новом доме набилось от дождя полно народа.
– Да, Анфиску поставить, – сказал Родион. – Они вон вернулись… Да просят лучше выпороть, а, мол, не надо выгонять. Пусть работают, согласны, говорят, на всякую работу, только не гоните.
– Да ты что это? – вспыхнула Татьяна.
– Как же она будет своими руками хлеб брать? – ответил Егор.
– Мало ли чего она берет! –
– Ну и что же? – бойко ответила Ксения. – Каждая берет!
– Каждая, да не у всех. А эта и каторжных, и китайцев, поди, и зараза попадет…
– Тебе, Ксеня, быть хлебопеком! – сказал Егор. – Довольно людям есть сырые лепешки.
Теперь на прииске был запас…
Его должно хватить надолго. Если полтора фунта на человека в день.
– А народ все прет и прет, – входя, сказал Силин. – Говорят, люди на сто верст проникли по всей реке вверх и засыпали все берега балаганами. Полиция придет нас разгонять, как их разыскивать.
– Ты думаешь, скоро придет?
– Когда-то, конечно, придет. Станут шарить по ключам, по протокам… Люди идут, и мы не всех знаем. Откуда столько народа? У нас во всем Приамурье столько населения нет, сколько собралось здесь. Кто-то задумает же наш прииск присвоить, открыть компанию на паях. А ты бы, Егор, Гаврюшке сказал, чтобы гнал прочь бродяг… Пусть идут земледельцы, они не донесут, да и доноса побоятся.
– А я по дороге Андрюшку Городилова встретил, – сказал Федор Барабанов. – Он плачет, зачем вы его выгнали. Кто-то же должен спирт доставлять, пусть уж лучше он…
– Где же он попался тебе?
– В озеро прошел баркас читинца Ситинкова и торгует. Андрей живет у него на баркасе и пьет. Он металл проживает. Я подумал, Ситников давно мог бы его обчистить.
– Не только обчистить, но и в воду выбросить, – сказал Камбала.
– Если не будет убийств, грабежей и порядок установите, то мойте! – сказал николаевский окружной начальник Телятев, когда его старый знакомец Федор осторожно изложил ему намеками суть просьбы. – А я пошлю инспектора!
– Ни боже мой! – ответил Барабанов. – К нам не добраться!
– Тайно! – улыбаясь, сказал Телятев.
– Да к нам проезда нет… И так все идет в лучшем виде. Попы следят за всеми, и каждое утро молимся перед работой.
– Не врешь?
– Боже мой! Зачем бы… Отцу-то родному! Каждый хочет себе достатка, зачем же ссориться. Живем в согласье, как в монастыре!
– Если как в монастыре, то я, брат, слыхал, какие согласья у монахов! А монашки есть?
– Женского сословия нам не требуется. Моем семейно, мужья с женами.
– Обитель, словом… Дай еще два фунта, и мойте на полной свободе! – вытянув длинный бледный палец, сказал Телятев. – Но как только получу первое же донесение от полиции, так в два счета оставлю от вашей вольницы рожки да ножки…
ГЛАВА 10
– Ты, Федосеич, не жалеешь, что бросил участок? – спрашивал Егор у матроса, приехавшего вечером проведать, как живет его дочь.
Приезды старика всегда как праздник. И нынче долго засиделись.
– Так не жалко тебе? Они берут тут хорошо…
– Нет, не жалко! – отвечал Федосеич. – Чего жалеть! – добавил он, пожимая плечами. – Все равно… А они и так меня кормят чумизой, ханьшин мне дают. Я им фанзу караулю, поварничаю, я умею по-ихнему: пампушки на пару приготовлю, рис сварю…