Золотая ловушка
Шрифт:
— Пороха? — переспросил Берг. — Что это?
— Не пороха, а потроха. Внутренности, кишки — то, что у тебя внутри, — так же угрюмо продолжила она.
— По-тро-ха, — захохотал Берг. — Я вспомнил, это что у гуся в животе — гусиные потроха!
— Какие там гусиные, когда мои собственные… — опечалилась Маша.
Они подошли к гостинице, из-за стойки разулыбалась и раскланялась все та же похоронная Элеонора — не меняется она, что ли, никогда?
Маша прилегла на аляповатое покрывало. На душе
Стало жалко себя до слез — почему, ну почему она такая… нескладная, как говорила бабуля. Куда ее занесло — все чужое, а казалось, будет родное. Немец этот со своей пунктуальностью — Императорские ванны ему, видишь ли, позарез понадобились! Душа нормального нет, рыба каждый день надоела, и вообще, она хочет домой, в свою постель, свою ванную…
Маша решила даже поплакать, первая слеза скатилась по виску в казенную подушку, но тут постучали в дверь. Она поспешно вытерла глаза, крикнула «Войдите!». Вошел Берг, потоптался у входа.
— Мария, — нерешительно начал он. — Ты можешь оставаться, если тебе не хочется лететь на тот берег. Я сам лечу, вернусь через день-два.
— Как это сам? — возмутилась Маша. — А я?
— Ты плохо переносишь полет, тебе будет трудно… Я могу сам лететь, там найду проводник. Тебе не нужно еще раз рисковать, и твоя нога еще не поправилась, и…
— Поправилась моя нога, — сердито перебила Маша. — Я тебя сопровождаю или не сопровождаю? Ты меня нанял или не нанял? Мы же договорились?
— Я… Мы договорились, но тебе совсем не надо, если ты не хочешь, если трудно… — запутался Берг. — Все условия остаются в силе — твой гонорар и прочее.
— А, так ты не хотел платить гонорар, — попыталась пошутить Маша. — Ну, тогда конечно!
— Нет-нет, Мария… Я очень хотел, чтобы ты летела, была со мной. Но если ты устала…
— Все, закончили дебаты, летим! Я уже собираюсь. — Маша улыбнулась и вытолкала Берга за дверь. Было видно, как он обрадовался.
Хмурый капитан-вертолетчик открыл им дверь, помог взобраться в вертолет. Маша с опаской устроилась на железной скамье. Ей уже приходилось летать на пожарном вертолете: воспоминание о желудке, подкатившем к самому горлу, было незабываемым. Она поспешно сунула в рот «сосательную» карамель, слабо надеясь, что это поможет. Зато Берг с довольным видом невозмутимо разложил на полу свой кофр и рюкзак, расстегнул куртку — казалось, он всю жизнь только и делал, что летал на вертолетах.
Вертолетчик задраил дверь, сел за штурвал, что-то прокричал вниз в окно, включил рацию, поговорил с невидимым диспетчером. Оглянулся с той же кислой миной на лице:
— Готовы? Сейчас полетим.
Над головой
Вопреки ожиданиям, ее почти не тошнило, и она даже отважилась смотреть в окно. Внизу плыла осенняя тайга, распадки, затянутые туманом, потом показался изрезанный серо-коричневый скалистый берег, мощно бьющие в него пенистые серые волны.
Через час приземлились на Буревестнике. Аэродром был расположен прямо на берегу, сквозь металлические полосы-фашины, сцепленные между собой ребристыми боками, пробивалась трава. Со стороны моря они были местами выгнуты из земли и закручены внутрь взлетной полосы, как завитки сливочного масла на ресторанном блюде… Следы тайфуна, догадалась Маша. В один из таких завитков попал небольшой серебристый самолет. Берг дернулся было расчехлить фотоаппарат, но Маша остановила его движением руки. От небольшого здания в конце полосы к ним шел военный в кожаной куртке и нелепой фуражке с огромной тульей.
— Вы журналисты? — без предисловий спросил он. — Здравствуйте, я — майор Семенцов. Подполковник Зубенко просил вас встретить и препроводить. Пойдемте.
В здании аэропорта их ждал сюрприз — на подоконнике сидел Петрович все в той же неизменной штормовке и болотниках. На полу стоял его «сидор».
— Не сидится вам в гостинице. — С широкой улыбкой он протянул руку сначала Маше, потом Бергу. — А мне как сказали, что летите, я решил дождаться, без меня кто вас на ванны поведет?
— Здравствуйте, Петрович, — радостно тряс его руку Берг. — Как я рад, что вы здесь, с нами.
— Как же вы сюда раньше нас попали? — удивилась Маша. — Дорога закрыта, борт первый после тайфуна…
— Уметь надо, — усмехнулся Петрович. — Я от вас с точки ушел вечером, а рано утром с вездеходом подался на Буревестник, тут нас тайфун и запер. И видишь, как удачно — еще раз встретились. Вы ведь на ванны?
— Да-да, Петрович, мне надо снять ванны, — радовался Берг. — Я очень рад, что теперь все получится. Когда выходим?
— Дак чего тянуть? — засмеялся проводник. — Пошли!
Из поселка они вышли к подножию невысокой сопки, обогнули ее и оказались в нешироком тенистом распадке. По дну вилял небольшой ручей, берега его заросли кустарником, огромными лопухами в человеческий рост и лианами, но под ними была протоптана узкая тропа. Местами тропа упиралась в воду, и тогда надо было по камням перебраться на другую сторону ручья и двигаться по тропе дальше. Влажный воздух был насыщен терпким запахом сырой тайги.