Золотая нить
Шрифт:
— И что потом?
— Она или согласится с нашим решением или уедет.
Уедет обратно в Гренланд? В эту неприветливую холодную страну? От этой мысли у Венделы сжалось сердце. Бабушка уже не такая сильная, какой она себя считает. Как она будет жить там одна? Может быть, есть вариант попроще?
— Но если бабушке так хочется вернуться к корням рода, то она может жить в Норейг. Ведь наш предок Эйрик Рауда родился именно там. Это даже в школьных учебниках написано.
Люди иногда писали чистую правду, что есть, то есть. Эйрик действительно родился в Норейг и жил там, пока его отец Торвальд Асвальдсон
— Наш предок Эйрик Рауда был еще тем гуленой, — с легкой усмешкой согласилась Гутрун. — Он вообще говорил, что родина мужчины на той земле, в которую он воткнет свое знамя. Просто Дэгрун после смерти мужа, чтобы не уйти вслед за ним, попросила привязать себя к родовым столбам. Я была маленькой, и она не решилась оставить меня с чужими людьми.
— А потом ты выросла и сбежала с моим отцом?
— Такая уж у меня судьба, — сказала мама.
Да уж, с судьбой не поспоришь. Так Венделе всю жизнь говорили отец, бабушка, мама. Тогда откуда у нее взялось ощущение, что это еще не вся правда?
— Я попрошу, чтобы Греттир привез родовые столбы Рауда из Гренланда и поставил их в нашем доме.
Мать подняла брови, затем кивнула:
— Если он будет тебя сильно любить, то сделает, как ты сказала.
А если будет любить сильно-сильно, то, возможно, поставит и столбы Турхандов. Тогда их дети будут зваться Валлин-Турханд-Рауда. Почему бы нет? Что плохого в длинном имени? Ведь был же сильный конунг Хальвдан Щедрый На Золото И Скупой На Еду. Уж всяко лучше, чем какой-нибудь Эйнар Брюхотряс или Гуннар Волосатый Зад [43]
43
Эйнар Брюхотряс, Гуннар Волосатый Зад — исторические лица.
— Сделает, — пообещала Вендела.
Дэгрун Рауда поднималась по склону самого высокого из Королевских холмов. Ноги словно свинцом налились, голова болела от жаркого солнца, какой же старой чувствовала она себя в эту минуту. И обманутой. И преданной. И вот ради этих двух неблагодарных свистушек она не последовала за Сигурдом, отказалась от посмертной жизни с ним в палатах прекрасной Фрейи. Глупая ошибка, за которую она расплачивается снова и снова.
На вершине старуха легла на траву и укрылась плащом с головой. Было жарко и тяжело дышать, но тем скорее она надеялась выйти из своего тела. Может быть, с высоты птичьего полета ее обида покажется не такой уж и большой?
Когда солнце зацепилось за острый шпиль видной вдалеке ратуши, а потом скатилось вниз, по склону холма поднялась красивая женщина в таком же, как у Дэгрун длинном плаще с капюшоном. Над землей уже клубился вечерний туман, и не видно было, что незнакомка ступала по траве так легко, что не смяла ни одной былинки.
Она наклонилась над лежащей старухой и коснулась ее плеча:
— Пойдем, Дэгрун. Пришла твоя пора.
В облаках тумана женщины, стали спускаться
Стучать не пришлось, едва гостья поднялась на крыльцо, дверь домика распахнулась и на пороге появилась вёльва, такая, какой ее знала вся Стая в последние годы — худая, прямая, как копье, и с закрытыми глазами. Они с Дэгрун неуловимо походили друг на друга, только та смотрела на мир широко открытыми и удивительно молодыми глазами.
— Гудрун Хорфагер, срок твоей службы кончился, — сказала гостья. — Я отпускаю тебя. Иди к мужу. Я буду рада принять вас обоих в моих чертогах на лугу Вечной молодости.
И действительно, фигура Магнуса Хорфагера, которую тоже не раз видели ночью на Королевских холмах, уже маячила сквозь туман. Гудрун без единого слова прошла мимо Дэгрун, спустилась по ступеням и направилась к мужу. Они взялись за руки и вскоре исчезли в темноте.
Глава 37
— Греттир, Гретти-и-ир. Хватит спать, ленивый тюлень. Просыпайся.
Еще не открыв глаз, Греттир понял, что происходит что-то неправильное. Точно! Его звал не тот голос.
Он резко подскочил в кровати, чуть не выбив чашку из руки Маргреты.
— Тише ты, оглашенный. То лежишь, как бревно, то скачешь, как козел. Ты определись уже.
Ни бревном ни тем более козлом Греттир быть не собирался. Он взял из рук матери чашку и сделал первый глоток. Странно, то ли мать разучилась варить кофе, то ли… Он ничего не чувствовал, ни запахов, ни вкуса, ни азарта. Только отголоски этих чувств. Если все люди так живут, то им можно было только посочувствовать.
— А где Вендела? — Он попытался прислушаться к звукам дома.
Результат был то же, что со вкусом и запахом — никакой.
— Ушла еще вчера вечером. Да сиди ты! — Маргрета толкнула сына обратно в кровать. — Она сейчас с матерью. А старуха Рауда вчера же из дома ушла. Выскочила, как ошпаренная, и полезла на самый высокий Королевский холм. Там и сидит.
Спрашивать, откуда у матери эти сведения было бесполезно. Женщины Стаи всегда были в курсе последних новостей. Можно было запереться на все замки, завесить окна, но все они, от сопливой девчонки до глухой старухи, знали, что происходит в твоем доме.
— Не беспокой ее пока, сынок. Пусть разберутся между собой. А потом Вендела поговорит с тобой. Выпей кофе, приведи себя в порядок и будь готов.
Это был хороший совет. Когда Маргрета с уже пустой чашкой вышла из комнаты, Греттир откинул одеяло и опустил ноги на пол. Затем встал. Голова слегка кружилась, но пол держал крепко и не качался. Уже неплохо. Он подошел к комоду, вынул из медного подсвечника свечу и положил ее на столешницу. Затем аккуратно согнул и разогнул толстый четырехгранный стержень. Совсем хорошо. Кое-какая силенка еще осталась, а остальное он восстановит. Во всяком случае, Вендела так сказала.