Золотая нить
Шрифт:
Страшно болела голова, ломило все тело, суставы словно выкручивали клещами. От льющегося из окна солнечного света резало глаза. Греттир зажмурился.
— Прекрасно. Еще немного посплю и буду как новенький.
— Ясно. Открой рот.
Ну, открыл, что дальше? В рот потекло что-то густое и вязкое.
— Ш-ш-што эф-фто?
— Не болтай. Вот, запей.
Послушно запил. На языке осталось ощущение липкости, но определить вкус он не мог. Что-то с ним совсем не так, наверное.
— Это мед с перцем. Ты весь горишь, надо сбить температуру.
Ясно.
— Теперь можно поспать?
— Спи.
Вендела плотнее подоткнула
Успокоился, лежал весь в поту, с прилипшими ко лбу волосами, но дышал уже ровно и спокойно.
Вендела развела в воде немного водки, намочила полотенце и обтерла его: сначала лицо и шею, затем плечи и грудь, а потом ниже. Взялась за одеяло, чтобы накрыть снова, но замешкалась. Она смотрела на мужчину, который на пути к своей цели одинаково легко творил добро и зло. Убивал и был готов умереть сам, и все ради того, чтобы получить ее. И детей. Должна ли она чувствовать себя польщенной? Бабушка сказала бы «да». Мама сказала бы «решай сама».
Даже во сне, измученный болезнью, он все равно выглядел угрожающе. Острые углы и четко вылепленные черты лица с прямыми бровями и глубоко посаженными под широким лбом глазами, суровая линия рта не давали повода ошибаться — это был безжалостный хищник, машина для уничтожения в броне твердых мускулов. Самый красивый убийца, которого только можно было представить.
Вендела натянула одеяло как можно выше, затем запустила руку под подушку, чтобы приподнять Греттиру голову. Ее пальцы наткнулись на что-то твердое. Это был нож, очень старый и очень дорогой. В уплату за такие ножны и рукоять отдавали равную меру золота, и это в странах, где и серебро-то было за редкость, а все платежи осуществлялись либо овцами, либо шерстяным сукном. А клинок… она положила ножны на колени и принялась рассматривать узкое длинное жало. Клинок привезли из далекой страны. Даже не франкская работа. Металл под названием «пулад» [42] в те далекие времена умели делать только огнепоклонники.
42
Булат, Pulad — сталь с примесью графита, родиной которой является Иран и Средняя Азия.
Сначала небесные камни были размолоты в пыль, прокалены и сплавлены с земным железом в одном тигле; затем умелый мастер тысячу раз сплющил металлический
Клинок, в самом широком месте миллиметра в три толщиной, мог пробить даже железные доспехи… что уж говорить о живой плоти. Он мог так легко пройти сквозь кожу лежащего сейчас перед Венделой мужчины и слой упругих мышц — прямо к сердцу. Она почувствовала движение воздуха, словно кто-то вошел в комнату и остановился у нее за спиной.
«Сейчас», — приказал ей неслышный голос. — «Сейчас или никогда».
Вендела посмотрела в лицо Греттира, в его плотно закрытые глаза. Она имела полное право на этот удар. Это право подтвердил сам Конунг перед лицом всей Стаи. Она возьмет жизнь Греттира, и ни один из его кровных братьев не сможет сказать ей дурного слова. А потом, возможно, когда-нибудь она действительно выйдет замуж, и у нее будут дети… от другого мужчины.
Клинок с тихим щелчком вошел в ножны. Вендела убрала нож на прежнее место, затем встала, взяла со спинки стула теплый платок и вышла из комнаты.
Глава 36
— Вот, — Вендела положила на стол два веретенных блока, золотистый и черный. — Греттир вернул их. Теперь вы свободны.
Дэгрун быстро взяла сразу оба. Да, это были их родные камни — ее с короткой царапиной, а дочкин с маленькой мушкой, застывшей в янтарной слезе.
— Как тебе это удалось, Вендела? Ты обманула его? Смогла выкрасть камни? Или…
— Нет, бабушка, — твердо ответила Вендела. — Никакого или. Он сам мне их отдал.
— Вот, значит, как. — Дэгрун положила свой камень в карман, а янтарь сунула в руки дочери. — И что же ты ему за это сделала?
— Ему самому ничего. Вылечила женщину и ребенка.
Старуха молчала, пытаясь понять то, что не было сказано вслух. Ничто и никогда не достается нам так дешево, как хотелось бы. А за некоторые дары приходится отдавать сторицей.
— Ну, хорошо, девочка. Ты вернула нам нашу силу, теперь мы можем ехать на Родину. Берите только самое необходимое. Пусть наследство Турхандов переходит Стае. Я не хочу ничего от этих свеаландских обманщиков.
Она встала и направилась к лестнице, но слова внучки остановили на полдороге:
— Я никуда не поеду, бабушка. Мой дом здесь.
Дэгрун медленно обернулась и уставилась на непокорную девчонку:
— Что ты сказала?
— То, что ты услышала, мама. — Внезапно подала голос тихая Гутрун. — Вендела нашла здесь свою судьбу. И я тоже никуда не еду. Здесь мой муж, с ним я и останусь.
— Какой муж? — Вспылила Дэгрун. — Твой муж давно в Вальгалле пьянствует с дружками и девками Одина! Он о тебе уже забыл!
— Зато я помню. Здесь его могила. Неважно, в этой жизни Освивр или в той, он все равно мой муж.
Молчание тянулось, как натянутая между столбами колючая проволока. Наконец, Дэгрун повернулась и пошла к дверям.
— Бабушка, — Тихо позвала ее Вендела.
Та не ответила, даже не обернулась, только сильнее сгорбилась.
Когда дверь хлопнула, обе женщины вздрогнули.
— Я догоню ее, — предложила Вендела.
— Не нужно, — Гутрун положила руку ей на плечо и слегка сжала. — Пусть побудет одна. Ей нужно время, чтобы принять твою правду. Жаль, что у меня самой до сих пор не хватало мужества сказать ей.