Золотая нить
Шрифт:
— Я могу развязать узел вот здесь, — Вендела положила руку на грудь Маргреты, и та тихо застонала. — Но тогда она не будет привязана ни к чему. Сам знаешь, как это бывает.
Греттир знал, видел однажды, еще в детстве, когда их соседка сошла с ума после смерти мужа. Люди иногда лечат повредившихся умом таблетками, гипнозом и всякими другими хитростями, только на эйги они не действуют.
— А ты не можешь ее привязать заново?
— К тебе?
Греттир почесал кончик носа. Да, вопрос не из легких. Зацикленная на своем взрослом сыне мать — перспектива жутковатая.
— А есть другие варианты?
— Ну, можно привязать ее к дому.
— Да. Что я должен сделать?
— Ты дашь мне свою силу, чтобы спрясть новую нить. А потом вернешься в дом и привяжешь ее конец к одному из столбов почетного сиденья.
Вендела смотрела на Греттира, ожидая ответа. Судя по выражению его лица, он понимал, о чем идет речь. Она собиралась взять часть силы, которая удерживала его волка. Его собственная нить жизни станет тоньше, и если зверь сорвется с привязи, он будет не сильнее человека.
39
Фюльгья — дух-хранитель, сопровождающий своего хозяина в облике животного или человека. Своим появлением может предсказывать важные события.
— Ну?
Вместо ответа он вытянул из-под свитера цепочку с двумя большими бусинами и снял одну из них — янтарную.
— Вот, возьми. Я обещал вернуть тебе твой камень в обмен на одну жизнь. Надеюсь, твоя нить будет крепкой.
Вендела сжала в кулаке горячий кусок застывшей смолы, который только что лежал на его груди. Будет. Она наденет на веретено из лунного луча два кольца и совьет двойную нить. Возможно, на это уйдет вся жизненная сила Греттира, но если какой-нибудь неизвестный наследник сядет на почетное сиденье в доме Валлинов, он получит сильную хранительницу.
От мысли, что это будет не Греттир, вдруг так болезненно сжалось сердце, что даже слезы на глазах выступили.
— Что такое? — Испугался тот. — Ты поранилась?
Да, только не так, как ты думаешь.
— Все в порядке. Повернись ко мне спиной и сядь на табурет. Это не долго.
Кажется, Греттир уже начал привыкать к этому медленному ощущению потери себя. Было такое чувство, что его позвоночник становится тоньше, тает, как сосулька на февральском солнце, и вот-вот исчезнет совсем.
— Все. Дальше я сама.
Он встал и повел плечами. Встряхнул головой, чтобы справиться с недолгим головокружением.
— Все в порядке. Жить буду. — Обернулся и застыл. — Что ты делаешь?
Вендела с какой-то блестящей палкой в руке сидела на скамье под окном, и ее чудесные волосы покрывали ее плащом, как он уже видел однажды. Только этот плащ заканчивался теперь где-то на уровне колен.
— Зачем ты обрезала волосы?
Она сняла с лунного луча веретенные блоки и протянула ему искрящийся даже в полумраке клубок ниток:
— Держи. Этого хватит, чтобы доехать до дома.
— Зачем ты обрезала волосы?
Греттир не моргнув глазом, мог выдержать удар меча или пулевое ранение, но сейчас чуть не плакал.
— Тебе лучше ехать сейчас. Никто не знает, сколько у нас осталось времени.
Он взял клубок из ее рук, затем двумя пальцами поднял ее подбородок и наклонился. Его хватка была мягкой, а лицо приближалось долго, целую
Когда Греттир наконец отстранился, Вендела заботливым жестом любящей жены поправила перекрещенные у него на груди ремни ножен, затем подала куртку.
— Вернись целым, — пожелала она от всей души.
Греттир чувствовал ее взгляд и пока спускался по лестнице и пока шел через двор к машине. Чуть-чуть отпустило, когда он захлопнул дверцу и завел мотор.
Орвар с Хильд целовались на пороге дома, как две голодные гиены. Почему-то эта картина семейного счастья друга не бесила Греттира, как раньше. Во-первых, Орвар сам предложил ехать вместе в Мальмё, что по нынешним временам было делом небезопасным для отряда из двух эйги. Во-вторых, лежавший у Греттира на коленях моток ниток медленно, но неуклонно разматывался, причем нить не обрывалась и не провисала, а это значило, что дома в маленькой комнатке на втором этаже сидит на кровати девушка с золотыми волосами и держит в руках конец этой нити. И ждет его возвращения. И даже беспокоится о нем, наверное. Ощущение было незнакомое, но чертовски приятное.
— Я вижу, тебя простили.
— Да. — Орвар самодовольно погладил большим пальцем нижнюю губу.
— И ужином, небось, кормят?
— Да-а-а.
— И ты теперь у жены под каблуком?
— Да-а-а… то есть, нет! Хм… а если по-честному, то да. И ничего плохого в этом не вижу. Хильд ведет дом, решает, куда и как тратить наши деньги, а взамен разрешает мне выходить на охоту и убивать кого угодно. Честная сделка, а?
На взгляд Греттира, не очень. Хильд взяла на себя множество забот и хлопот, а Орвар, по сути, как был раздолбаем, любителем подраться и бабником, так им и остался.
Поправка: «бабника» зачеркиваем.
И все же, Греттир считал, что Хильд купила ослиный хер за конские деньги. Учитывая, сколько труда вкладывают женщины в домашний очаг, уважение, достаток и верность — самое малое, чем могли им отплатить мужья. А еще скоро она и сына родит. Вот за что этому долбодятлу такое счастье?
Чтобы не сдохнуть от зависти прямо здесь и сейчас, он спросил Орвара:
— Как думаешь, Вендела сможет когда-нибудь простить меня? Если я смогу искупить все, что сделал?
— Возможно. — Орвар смотрел в стекло, словно забыл о сидящем рядом побратиме, и взгляд его говорил больше, чем позволял словарный запас. — Засада в том, что все сказанное и сделанное никуда не денется. Так и будет лежать камнем на твоем сердце. Вот с этим и живи.
В Мальме было неспокойно, они почувствовали это сразу, как только въехали в Фози [40] . В воздухе висел запах гари, такой тонкий, что человек и не заметил бы, но эйги обладали звериным нюхом, и от этого неприметного признака беды, у обоих сразу поднялась шерсть на загривке.
40
Фози — респектабельный район города Мальмё.