Золотая петля (входит в сборник)

Щерба Наталья Васильевна

— Мне казалось, что ты недолюбливаешь его, — заметил военачальник. — Он часто вмешивался, когда ты отбирала у эльфов их рукописи…

— Не отбирала, а изымала на благо государства, — холодно уточнила леди Дэамор. — Эдрик Серговский умен, но слишком честен. Из той редкой породы, что даже на войне не теряют веру в справедливость мира. Именно поэтому он прекрасно подойдет для этого, немного щекотливого дела.

— Только вряд ли он захочет променять кавалерийскую судьбу на роль надзирателя.

— Я слышала, он весьма охоч до загадок… Позови его, я расскажу ему все, что знаю о Золотой Петле.

…Мастерская

располагалась в боковой комнате, войти в которую можно было только через главный зал библиотеки. Проходя этим утром мимо бронзовых песочных часов, Эдрик Серговский невольно замедлил шаг. То, что вчера при свете каминного огня поведала ему леди Дэамор, казалось сомнительным, похожим на сказку…

По клятвенным заверениям одного мастера, переплетчика, якобы проживавшего некогда в Эльфограде, в ратуше этого славного города имелось тайное хранилище, где были собраны все утерянные библиотеки мира… Тысячи копий подлинных книг, старательно переписанных и собранных по образцу — до буковки, до штриха, до мельчайшей детали. Переплетчик якобы участвовал в изготовлении нескольких книг из давно утраченной библиотеки, сожженной во время первой войны с эльфами. Он же и рассказал, что среди всех книжных мастеров Эльфограда Смотрителем избирается ратушник, которого посвящают в тайну Золотой Петли. А в особый отдел хранилища допускаются лишь избранные, достойные увидеть сокровища библиотеки.

Кое-что казалось особенно странным… Словоохотливый переплетчик утверждал, что из этой библиотеки нельзя вывести ни одну из книг. И даже если подобное удавалось, то за пределами города они все таинственно исчезали. Многие говорили, что весь секрет кроется в тех самых песочных часах, — якобы их тысячелетний дух надежно охраняет библиотечные сокровища.

За время, проведенное им на войне, Серговский видел множество хитрых машин и приспособлений, действие которых непосвященные называли волшебством, а люди опытные — наукой механикой. Поэтому в умных духов он не верил, а вот в хитрый человеческий разум и смекалку — еще как.

И в коварство леди Дэамор… Просто так эта женщина ничего не делала. Фаворитка желала вернуть себе высокое положение при дворе, — возможно, именно поэтому ее привлекала тайна Эльфограда. Несомненно, она знала больше о загадочной Золотой Петле, чем рассказала Серговскому, так что ему следовало делать собственные выводы.

Поэтому к часам стоило присмотреться.

* * *

…Мастерская заполнилась эльфами: Марик и еще два мастера сразу же углубились в чтение свитков и рукописей путешественницы, ворохом лежавших на большом столе, — некоторые сразу же передавались на столы к писцам.

Серговский отдал Смотрителю свиток с пожеланиями леди Дэамор по поводу заглавия и титульного листа, предисловия, порядка чередования текстов и иллюстраций по главам и рубрикам. А еще сообщил, что ровно через десять дней он лично должен вернуться к войску, но уже с готовой книгой. Старик сдержанно поблагодарил поручика за указания и, чтобы занять его время, предложил выбрать ему любую книгу для чтения. Серговский ответил, что не хочет отвлекать мастеров, поэтому после как-нибудь сам пройдется по главному залу.

Согласно пожеланию фаворитки оклад книги

следовало сделать позолоченным, листы пергамена раскрасить в черный цвет, а все буквы выводить золотой краской. Ювелиры тоже получили весьма трудоемкое задание: изготовить на золотых и серебряных пластинах гравюры, украшенные замысловатыми рисунками в виде мифических птиц и зверей, фантастических цветов и старинных рун. Согласно заказу, все гравюры надлежало чередовать в строго определенном порядке, причем на каждой из гравюр каллиграфически выставлять инициалы самой леди Дэамор, скрытые за основным рисунком, что намного усложняло задачу. Кроме того, ювелирам доверили изготовление серебряных застежек-трилистников на кожаных ремешках. Получив работу, они тут же удалились в свою мастерскую, вход в которую тоже шел из главного зала. Серговский тотчас приставил к дверям ювелирной мастерской охрану из трех человек.

На столах уже развернули готовые пергамены черного цвета, и писцы приступили к работе: одни разлиновывали листы, другие, заточив перья, начинали копировать текст, третьи — посыпали готовые листы песком, просушивая только что нанесенные чернила.

Серговский заметил, что Марик взял один из свитков и прошел к свободному писчему столу, где были уже разложены инструменты для рисования: заостренные писала, перья, чернила, киноварь, черная, красная, золотая и серебряная краски, — наверное, юноша собирался заняться копированием какого-то рисунка.

Шло время, и напряжение среди мастеров, вызванное присутствием охраны и самого поручика, понемногу спадало: писцы громко перешептывались, советуясь между собой, или шли за разъяснениями к Смотрителю. Тот сам просматривал свитки леди Дэамор, назначал работу для каждого писца или рисовальщика, ходил меж столов, следя за исполнением и давая замечания. Серговский заметил, что при выборе того или иного свитка старик советовался только с двумя мастерами: одного из них, такого же седого, как Смотритель, звали Нестором, а младшего, коротко стриженого — Ником.

Вскоре Серговскому надоело слоняться без дела и, взяв наугад какую-то книгу с полки, он присел за пустующий стол.

В книге оказались старинные романтические баллады. Через некоторое время, утомившись от скучного чтения, поручик впал в легкую полудремоту. Тем не менее он не забывал иногда окидывать пристальным взором весь зал, неизменно заканчивая осмотр наблюдением за Мариком.

Вот юноша смешно выпятил губу, в очередной раз сдувая длинноватую челку, помассировал виски и вдруг поднял голову. Перекрестие взглядов длилось всего лишь миг — Марик не выдержал первым и все-таки отвел глаза, но Серговский успел заметить, что в глазах юноши промелькнул испуг.

А когда боятся — есть что скрывать. Недаром леди Дэамор просила проследить за ним… Возможно, юноша действительно не так прост, каким кажется.

Настало время обеда.

Серговского тоже пригласили в столовую, где за длинным столом уже расселись все мастера, включая Смотрителя.

Поручик дал себе волю, с удовольствием уплетая пшенную кашу с яблоками и ломти румяного ржаного хлеба, не забывая при этом прикладываться к кружке с душистым квасом. Он подметил, что Марик сел подальше от него, за другой конец стола.