Золотая звезда
Шрифт:
– Прекрасно, – оказал Смирнов, – ещё одна просьба к вам, Андрей Андреевич... Не говорите никому о разговоре, который у нас был сегодня.
– По поводу этого Краузе?.. – Андрей Андреевич долгим взглядом посмотрел на Смирнова. – Понимаю... Понимаю.
Крепко пожав руку Андрею Андреевичу, подполковник пожелал ему доброй ночи.
Глава XXIII
Главное – помни его
Соня почти месяц не встречала Георгия Ивановича Головина и даже обрадовалась, когда увидела его на остановке трамвая. Головин рассказал ей, что сейчас
– Я всё время чувствую себя немного неловко, когда встречаю вас...
– Почему?
– Вспоминается нелепый разговор, который я затеял тогда в вагоне.
– Пустяки... Я давно всё забыла.
– Поймите, – волнуясь, говорил Головин, – только полное одиночество могло толкнуть меня. Русский человек: что на уме, – то на языке...
– Я понимаю.
– Ну я рад, что мы объяснились. В читальне вокруг всегда люди, в театре вы были не одна... Буду рад, если заглянете ко мне. Непременно приходите.
Подходил трамвай. Пожав руку Соне, Головин вскочил в вагон.
Она решила идти пешком и минут через сорок дошла до своего дома. Её удивило, что калитка была отперта. Она поднялась на крыльцо, постучала в окно. Ей открыла соседка; в полумраке коридора она увидела кого-то в шинели. Женский голос назвал её имя и фамилию.
– Это я, – ответила Соня.
– Я к вам, – оказала девушка в военной форме.
Соня открыла дверь в свою комнату и впустила гостью. Она увидела девушку с пышными волосами, энергичным лицом и очень живыми серыми глазами.
– Вы меня не знаете, – снимая берет, сказала гостья, – я пришла к вам узнать: нет ли у вас вестей о Жене Хлебникове?
Наступило довольно долгое молчание.
– Садитесь, – наконец вымолвила Соня, – снимите шинель, здесь тепло.
– Спасибо... Мне сказали, что вы, только вы знаете, где он и что с ним... Я видела его полгода назад.
– Женя погиб, – сказала Соня.
– Погиб?! – всплеснув руками, воскликнула девушка. – Господи, а я не знала... Как нехорошо получилось. Шла сюда и думала, что у вас всё благополучно. Я знаю вас по рассказам Жени – знаете, как это бывает на фронте: люди рассказывают друг другу, кого они оставили здесь, в тылу, рассказывают о самом дорогом.
Гостья замолчала и внимательно посмотрела на Соню.
– И давно это стало известно?
– Три месяца.
– Ну, может быть, это ещё не факт. Бывают ошибки.
– Я тоже надеялась, – тихо сказала Соня, – но с каждым днём уходит надежда.
Девушка продолжала смотреть на Соню долгим и внимательным взглядом.
– Я была на вашей старой квартире, в Москве, сказали, что вы в Зауральске. А у меня здесь как раз родные. Вот я и разыскала вас. Да ведь мы не познакомились как следует, – спохватилась гостья. – Люся Игнатьева – моя фамилия.
Она вдруг встала с сундука, на который присела, подошла вплотную к Соне и положила ей руки на плечи.
– Милая ты моя, – ласково сказала она, – милая моя, главное – не забывай Женю, главное – помни его.
И они обнялись.
Глава XXIV
Уравнение с одним неизвестным
Ослепительно
– Картина получается довольно ясная. Вот анализ вещества, найденного в огнетушителе, – это зажигательная смесь.
Офицер, подполковник, к которому относились эти слова, нарисовал внутри папиросной коробки треугольник и вписал в него вопросительный знак.
– Хитро придумано, – продолжал Шорин. – Заменить обычную смесь, которой заряжают огнетушитель, зажигательной смесью, дающей сильное пламя и дым. Дым для того, чтобы выкурить людей из цеха. Все тушившие пожар говорили, что они почти ничего не видели: у них слезились от дыма глаза. И, конечно, трудно было рассмотреть, что один из огнетушителей, который должен гасить пламя, поджигает всё вокруг.
– Это всё очень правдоподобно, – сказал подполковник, – огнетушитель был заряжен зажигательной смесью, но дым дали дымовые шашки, заранее положенные в малоприметных местах. Они дали едкий дым, мешавший тушить пожар. Кстати, когда заряжали огнетушители?
– За восемнадцать дней до пожара. Все они оказались в полном порядке, только один был впоследствии подменён.
– Подменён Томашевичем?
– Да. Томашевич был исполнитель.
– Давайте разберём улики против Томашевича.
– Ко мне пришла девушка, работающая на военном телеграфе, – Александра Фёдоровна Бугрова. Она принесла бумажку, которая оказалась шифрованной запиской. Бумажку нашёл в печке Томашевича её тринадцатилетний брат. Мы расшифровали записку, то есть то, что от неё осталось: она обгорела. Сохранились слова «огнетушитель»... «цех К» и указание на двадцать второй том словаря Брокгауза и Эфрона. Всё это соответствовало тем данным, которые были в моём распоряжении. Короче говоря, мы раскрыли, каким образом получает инструкции Томашевич. Каковы дальнейшие планы этой шайки, установить не удалось...
– Какая была техника связи?
– Кое-что удалось установить. Некто приходил в читальню, получал нужную ему книгу. Какую именно книгу он выбрал в первом случае, неизвестно, во втором случае это был энциклопедический словарь, том двадцать второй, статья «Железные дороги». Он еле заметно отмечал карандашом цифры – там имеются в статьях цифровые данные. Потом приходил Томашевич, списывал эти цифры и резинкой стирал карандашные отметки. Затем он отправлялся домой и с помощью ключа расшифровывал их. Там же, в шифрованной записке, было указание, какая книга будет использована в следующий раз.
– А первую записку вы не перехватили?
– Нет. Во втором случае мне помогла Соснова, заведующая библиотекой. Первую записку Томашевич получил ещё до её приезда.
Тут в разговор вмешалось третье лицо, находившееся в комнате и до сих пop хранившее молчание. Это была девушка в военной форме.
– Вы уж извините меня, – сказала она, – по-моему, Томашевич и Краузе – одно и то же лицо.
Подполковник взглянул на Шорина.
– Это предположение имело бы под собой почву, если бы не одно обстоятельство...