Золото для революции

Эльмих Филипп

На другой день я зашел в банк и объяснился по этому постановлению с директорами. Они попросили комитет продлить срок взноса на три дня. Сами же собрали всех вкладчиков и с ними сообща, при энергичном участии социал-демократа Збара, стоявшего за требование комитета, подписали свои пропорционально ими самими распределенные чеки. А кто не явился на это банковское собрание, тому дирекция банка послала своего агента вместе с членом революционного комитета, чтобы он подписал свой чек. В течение четырех дней чеки были собраны, а на пятый – член комитета с уполномоченным от банка поехал в Александровск и получил указанную сумму денег.

Так на первые шаги революционного дела, дела, открывающего

путь борьбы за расширение, углубление и творческое развитие великой русской революции, которая находилась все время под гнетом власти, даже революционной, какой в это время была власть большевистско-левоэсеровского блока, революционный Гуляйпольский район трудящихся добыл себе денежные средства, нужные на литературу и разъезды пропагандистов и организаторов труда против капитала и власти».[14]

С весны 1919 года проводились регулярные эксы по всем банкам и казначействам, оказавшимся на территории, где проходила армия Махно. Их можно дать единым списком: Мариуполь, Юзовка, Бердянск, Мелитополь, Геническ, Александровск, Алешки, Нововоронцовка, Кривой Рог, Новый Буг, Екатеринослав. Эти эксы проводились совершенно официально, по приказу командования. На богатых жителей, то есть нетрудовой элемент (помещики, купцы, офицерские семьи, домовладельцы), накладывалась контрибуция, которую недаром называли «агрессивной». Точной меры, что считать контрибуцией, а что грабежом, не было.

 

По сведениям историков, на Александровск была наложена контрибуция в 50 миллионов рублей, на Екатеринослав – тоже 50 миллионов, на Бердянск – 25 миллионов, на Никополь – 15 миллионов. Однако полностью наложенную контрибуцию города выплатить не смогли. С Мариуполя получили 10 миллионов, с Екатеринослава – 7 миллионов, с Бердянска – 15 миллионов, с Никополя – 8 миллионов.

По приказу, экспроприации подлежали также все ломбарды на завоеванных землях. (Белые ломбарды не трогали.) Количество ценностей (драгоценности, предметы роскоши) учету не подлежало. Однако известно, что часть полученных таким образом сокровищ перераспределялась среди беднейших слоев местного населения: неимущих (раздача денег на пропитание), обитателей больниц и приютов. Сумма средств, выданных в одном только Екатеринославе, впечатляет – 1 миллион рублей.

Известно, что банковские эксы повстанцы проводили и в неподконтрольных им районах: в Ростове, Таганроге, Мелитополе. У них были и свои явочные квартиры, и боевики в Одессе, Николаеве, Херсоне, Киеве, Полтаве, Юзовке, Таганроге, Ростове-на-Дону, Ейске, Севастополе, Харькове, Черкассах, Новороссийске, Симферополе, Ялте, Керчи, Феодосии, Москве.

Деньги отряды Махно добывали и во время рейдов в тыл противника. В феврале 1920 года таким образом была взята деникинская армейская касса в Гуляйполе. Некоторые цифры эксовской деятельности можно соотнести, читая постановления махновского штаба. Например, один из проштрафившихся повстанческих командиров, до того являвшийся командиром гарнизона Екатеринослава, сумел прокутить 5,5 миллиона рублей контрибуции, за что и был расстрелян.

Эксы проводились и по всему пути следования армии летом 1920 года – в Полтавской, Херсонской, Екатеринославской областях. В банке города Старобельска, например, было взято 22 миллиона рублей. Экспроприация коснулась и богатых предприятий Украины – сахарных заводов. В 1920 году под экспроприацию попали Венгерский, Глебенский, Циглеровский заводы. Кроме наличности махновцы брали и сахар – в 1920–1921 годах 18 сахарных предприятий дали махновцам 17 тысяч пудов сахара, который в голодные дни считался даже лучшей валютой, чем золото.

Конечно, наиболее вероятные места, где может быть спрятано золото Махно, – это места, где значительное время стоял батька, места, где

происходили крупные сражения. Менее значительные схроны можно искать вблизи взятых махновцами городов, которые приходилось спешно оставлять. Агентурные же клады, предназначенные для финансирования многочисленных агентов Махно в стане врага, – по всей европейской части страны и не только на Украине. Есть еще клады, не связанные с казной повстанческой армии, но имеющие отношение к рядовым повстанцам, которые могли прятать ценности после победы красных. Кто-то смог этими деньгами воспользоваться, а кто-то нет.

Так что исследователи называют в качестве возможных мест, где стоит искать сокровища батьки, Дибровский лес и Гуляйполе, город Старобельск, окрестности Никополя, берег Азовского моря, окрестности Мелитополя и Екатеринослава (село Гавриловка).

Ройте в Каменных могилах

– Хорошо поработал, – похвалил меня Лева, – начинаешь учиться. С этими сведениями будет куда как проще понимать, о чем нам сообщит товарищ Васильев из тетрадки.

«Сообщили из Таганрога, – с трудом разобрали мы почерк комиссара, – задержан с царскими червонцами местный житель по фамилии Попов. Проведен обыск. В доме под полом обнаружен тайник из шестнадцати монет, пяти золотых цепочек и кольца с красным камнем. Первоначально вводил следствие в заблуждение, сообщая, что случайно наткнулся на ценности, когда расширял погреб в доме. Допрошен с пристрастием, после чего показал, будто выкопал золото на пригорке за городом под большим валуном. Возили на место для опознания. Валуна не нашли. Попов под арестом.

Выехал срочно. Может быть, есть связь. Проверил. Попов Сергей Прохорович. Уроженец города Керчь. Переехал в Таганрог два года назад. Женат на местной, дочке священника. Имеет ребенка полутора лет. В контрреволюционной деятельности прежде замечен не был. Беспартийный. Инвалид (повреждено сухожилие на правой ноге, хром). Работает лудильщиком.

Допрошен мной, показал, что в момент находки был сильно пьян, потому места показать с точностью не может, помнит, что был за городом, проснулся у большого камня, стал осматриваться и вдруг заметил в лунном свете какой-то блеск, копнул пальцами (под ногтями выявлены следы земли), вытащил цепочку. Тогда взял осколок камня и начал рыть. Вытащил все, что лежало в ямке, совсем не глубоко, без тары. Набил карманы и побрел домой. Утром решил продать пару золотых зубному технику. Техник сообщил в органы. Тут-то гражданин Попов и был взят под стражу.

Рассчитал, что с больной ногой Попов вряд ли мог находиться далеко от города. По показаниям жены, вернулся домой еще до рассвета. Если стал копать при свете луны, то находку совершил в пределах четырех-пяти километров, с учетом раскопок. Отправил с разъяснением сотрудников обыскать окрестности города, обращая внимание на повреждение земли и прочие следы работ. Безрезультатно. Либо врет, либо место тайника расположено дальше, хотя это проблематично. Были опрошены владельцы автомобилей (шесть человек) и крестьяне из ближних сел. Результат отрицательный: гражданина Попова не подвозили. На время следствия Попов помещен в камеру.

Через день явилась с повинной жена Попова. Сказала, что ценности принадлежат ее отцу, ныне покойному. Были зарыты в подполе. Будто бы она не знала, что золото было спрятано, поскольку прятали во время махновщины, якобы была мала. Учитывая, что означенные события происходили 8–9 лет назад, а сегодня гражданке Поповой двадцать пять лет, то правду утаивает. Девушка в 16–17 лет была вполне сознательной. Ценности опознала, увидев цепочку с медальоном и кольцо. Принадлежали матери. По факту сокрытия ценностей от революционного народа велел действовать строго по закону. Для ребенка нашел хороший детский дом».