Золото императора династии Цзинь
Шрифт:
– Царапина – хунхуз побледнел.
Лу Вэйюй усмехнулся и приказал:
– Покажи.
Хунхуз посмотрел на паотоу, вытащил нож и полоснул им по штанине. Взору открылась рана, замотанная тряпкой вместо бинта, на бедре, повыше колена. Тряпка была пропитана кровью.
– Пуля там? – спросил Лу Вэйюй.
Хунхуз кивнул.
– Надо вынуть.
Парень опять кивнул и ножом подрезал тряпку и отодрал её от раны. Потекла кровь.
Лу Вэйюй снял с пояса флягу с китайской водкой, отвинтил крышку и налил водку на лезвие
– Действуй!- сказал он.
Вся банда замерла в ожидании. Парень стал хладнокровно ковыряться ножом в собственной ране, только верхняя губа у него скривилась. Наконец, он подцепил кончиком ножа пулю и, помогая себе левой рукой, ногтями вытащил её.
– Молодец – похвалил Лу Вэйюй и плеснул водку на рану. – А теперь надо зашить.
Хунхуз достал из своей котомки иголку с чёрной шёлковой ниткой. Лу Вэйюй смочил их водкой и приказал остальным своим людям:
– Костёр надо разжечь. И чтоб видно не было!
Костёр разожгли в яме, почти без дыма. Хунхуз стал зашивать себе рану. Когда зашил, паотоу опять налил водку на рану и приказал присыпать рану пеплом от костра и перебинтовать её. Когда всё было кончено, Лу Вэйюй сказал парню:
– Молодец! Ты мне понравился! Как зовут?
– Шао Фучан.
– Хорошо, я запомню. Если рана загноится, и ты не сможешь идти, придётся тебя пристрелить. А если всё будет хорошо, то и у тебя всё будет хорошо. Это я тебе обещаю! На, Фучан, глотни водки и отдыхай.
– Паотоу, - позвал Лу Вэйюя наблюдатель. – Они появились.
На той стороне вышли к водопаду усталые путешественники. Они ещё раз напились сами из речки, наконец-то напоили лошадей, наполнили водой фляги и решили, что сегодня больше никуда не пойдут. Стали варить обед, который плавно должен быть перейти в ужин. Дали немного овса лошадям и, стреножив их, отпустили пастись. Здесь дул ветер и не было ни мошки, ни комаров. Всё обещало полноценный отдых и возможность снять надоевшие накомарники.
Суздальцев посмотрел на Якова Гуревича, сначала не понял, а потом заорал:
– Яша! Затвор где?
И действительно, на карабине Гуревича отсутствовал затвор.
– Это недостаток трёхлинейки – сказал Дудек, - затвор может потеряться. За ветку заденет, выскочит, и не заметишь.
– Вот именно! Не заметишь! – огрызнулся обиженный Гуревич.
– Действительно – заступился за Якова Ракитенко, - со всяким могло случиться. Нападаете на парня с самого Владивостока.
– А сами не многим лучше! – поддержал Уваров Евгения. – Должны были по той стороне идти, Костяря! В картах ни черта не разбираемся.
– Это не карты, - сказал Кумарёв, - это кроки.
– Какая разница, всё равно не разбираемся!
– Где ты раньше был такой умный, Вася? – сказал Суздальцев.
– Тама! – разозлился Уваров. – Как зайдёшь налево!
– Ладно вам – сказал Дудек, - перейдём на ту сторону при первой же возможности и впредь
– И что теперь с винтовкой делать? – спросил Суздальцев.
– Что, что?- сказал Дудек.
– Выкинуть её и дело с концом! Без затвора она лишняя тяжесть.
Хунхузы видели на том берегу, как сверкнув на солнце, с обрыва в реку полетел карабин.
– Что бы это значило? – сам себя вслух спросил Лу Вэйюй.
– Все европейцы ненормальные, - произнёс стоявший с ним рядом хунхуз, его «правая рука» по имени, Чу Вэньхуа, - а русские совсем сумасшедшие.
– Да, ты прав, Вэнь.
ГЛАВА 20. ШАМАН БЕЛАЯ СОВА.
Два дня шли по берегу реки. Шли всё по той же стороне, ни мостов на ту сторону, ни брода приемлемого тут не было. Вскоре тропинка с той стороны перебралась на эту, идти стало проще. Тщательно сверились с кроками. Да, ошибки нет, всё правильно, на ту сторону перебираться не надо, путь сам перешёл на эту сторону. Через два-три дня они втянулись в движение. Уже никто не отставал, лошадей кормить поить и чистить не забывали.
Однажды под вечер они увидели пни, воткнутые в землю корнями вверх. На деревьях вдоль тропинки были развешаны медвежьи черепа и два столба с грубо вырезанными человеческими лицами.
– Мы приближаемся к жилищу шамана - сообщил Ракитенко.
– Ну и чёрт с ним – сказал Суздальцев и сплюнул. Слюна повисла не сетки накомарника. Суздальцев выругался. Все очень устали.
На горке они увидели фанзу шамана. Около неё стояла деревянная статуя местного божка с копьём и мечём в руках. Недалеко от входа был разведён костёр. Около него сидел человек и курил трубку. Он безразлично посмотрел на путешественников. Определить возраст туземца довольно таки сложно, поэтому Суздальцев сказал неопределённо:
– Отец, мы тут у тебя остановимся.
Тот удивлённо посмотрел на Суздальцева, и кивнул. По закону гостеприимства любой может без разрешения войти и переночевать и, даже, жить какое-то время в фанзе. Судя по внешнему виду, хозяин фанзы был удэгеец. Две чёрные косицы его были связаны между собой за кончики кожаным ремешком, и ремешок заброшен за шею, что бы при наклоне косы не мешались.
– Костярь, - обратился к Суздальцеву Ракитенко, - может быть, в другом месте лагерь разобьём?
– Уже темнеет. Это-то чем плохо?
– Около шамана.
– Около шамана – не на кладбище! Да и на кладбище спать можно. Уверяю тебя.
Стали разбивать лагерь. Подошёл шаман и сказал:
– Так не хорошо, однако. Ко мне ходить надо.
– У тебя, отец, в твоей фанзе всё равно все не поместимся – сказал Суздальцев.
– Хорошо. Тогда мой костёр ходить.
– Что ж, - согласился Суздальцев, - к костру придём. Как тебя звать?
– На язык удэге, тебе запомнить нету. Зови Белая Сова, однако.