Золото. Назад в СССР 3
Шрифт:
Караульная служба приближала дембель, расставание с этим абсурдным армейским миром и возвращение к нормальной жизни.
И я часто ходил в караул, привык спать по четыре часа, иногда спал больше, все потому что один раз, в самом начале службы после учебки, проспал проверку.
Командир части ходил по постам. Обнаружили меня, спящим. Будить не стали, а забрали автомат.
После командир рявкнул так, что я проснувшись чуть не подскочил.
— Рядовой! Равняйсь! Смирно! Предъявить оружие к осмотру!
Я хвать, а нет оружия…
А на поясе у меня штык-нож висел по форме. Я руками щупаю место, где он должен находиться, на поясе на шинели — думаю, раз я калаш свой просрал, хоть штык нож предъявлю. И штык-ножа нет… Позор.
Пока я спал забрали у меня и автомат и штык нож. Полное фиаско, братаны, как стали говорить в грядущей жизни.
Командир части, который был фронтовиком, давай меня отчитывать и крича рассказывать, как в сорок пятом в его части вырезали спящий караул, чтобы забрать оружие — ППШ, магазины с патронами и гранаты.
Потом он кричал о том, что в армию понабрали черти кого, что такая молодежь запросто просрет страну, что у них ещё детство в заднице играет.
Один дурак спит на посту в карауле, это он меня имел ввиду, двое других решили боевым оружием в войнушки поиграть. Это уже про ребят через соседний пост.
Их застукали, когда они чтобы не уснуть наставили друг на друга боевые калаши и «и играли в Зарницу» издавая голосом выстрелы. Бдыщь-бдыщь-бдыщь.
Как мне было стыдно перед ним. Кто-бы знал. Лучше бы меня вместе с теми спящими в сорок пятом зарезали, чем стоять виноватым вот так. Хоть и улыбаюсь, но до сих пор не могу без содрогания вспоминать тот случай.
С тех пор я перестал спать, когда положено было бодрствовать и мог навтыкать другим бойцам, если видел, что они спали в карауле.
В армии все просто. Не выспался, не беда. Голова плохо работает от недосыпа? Прекрасно. Зачем ей вообще работать. Это раз.
Чтобы думать? Пусть лошадь думает, у неё голова большая, это два.
Сейчас мне было о чем подумать. Как растянуть дрова до прихода оленеводов. Вот задача номер один.
Я готов пожертвовать одним или даже двумя патронами, для того чтобы перетащить все дрова снаружи внутрь. Ну или хотя бы большую часть.
Дрова нужны не только для тепла. Дым сигнализировал бы оленеводам, что тут кто-то есть. А значит они непременно пришли бы проверить, что за люди находятся в балке. Можно еще вывесить какую-нибудь тряпку, в виде флага.
Я решил заглянуть в щелочку между дверью и дверным проемом, чтобы рассмотреть происходящее снаружи.
Здесь тоже не было видно волков, но с воздухом прямо на глазах происходила перемена. Он стал белым.
Я прислушался. Это прекратился ветер и с неба повалил мокрый снег большими влажными хлопьями, которые образовывали слипшиеся снежинки.
Сначала они таяли, едва коснувшись
О! Это отлично! Если навалит достаточно снега, то мы сможем видеть следы и расстояние до зверей, что в свою очередь позволит составить план и рассчитать время, необходимое для переноски дров.
Пока у нас не стоит проблема голода и жажды — дрова наша первейшая потребность и задача. Я еще раз мысленно поблагодарил того человека, который оставил нам топливо после себя.
Я пообещал, что если все закончится благополучно, то я не покину балок, до тех пор пока не возмещу сожженное.
Я еще раз припал к щели, пытаясь разглядеть, где прячутся хищники. Я знал, чувствовал, что они там.
Наверно, если бы кто-то находился снаружи на достаточно близком расстоянии от дощатой двери, и столкнулся бы с моим твердым взглядом, то спокойные и расчетливые движения моего глаза, жадно вглядывающегося через просвет в видимую часть вселенной, испугали бы такого путника до чертиков.
Тоже касалось и животных, потому что я увидел, серо-черная волчица с белой грудью моментально вскочила на пружинистые лапы и оскалилась.
Еще секунду назад она сливалась с пейзажем настолько, что я не сумел ее различить среди серых камней.
Мелкие черные пятна на ее холке, составляющие темно-серую полосу вдоль спинного хребта, темные отметины на макушке головы и у основания ушей, а также на морде служили идеальнейшей маскировкой на пейзаже.
Пока она не вскочила разглядеть ее было очень сложно.
Она караулила нас всю ночь. Ее глаза встретились с моим взглядом. Она и до этого смотрела в щель, но сейчас заметив движение и мой силуэт, напряглась всем телом.
Видимо ее отличное обоняние, подсказывало ей, что происходит за дверью. Она учуяла, что я встал и подошел к двери, от которой до волчицы было метров пятнадцать.
Это расстояние она преодолеет в два счета. Ну максимум в три секунды. И раз, и два, и три.
Я поискал других волков. Но сколько я не смотрел, так и не сумел никого обнаружить.
Я отошел назад и попытался посмотреть в щель из глубины помещения. Угол зрения в очень ограничен.
Но теперь я убедился, что волчица точно меня видела. Потому что стоило мне отступить, как она успокоилась и улеглась на свое место.
Она считала меня с Латкиным своей добычей. Вся стая видимо думала так же.
Это было не очень приятно осознавать.
— Ну что там? Эти твари еще здесь? — услышал я голос проснувшегося Латкина
— Похоже, что им тут нравится и они не собираются уходить. Надеются подкрепиться, — отозвался я, отходя от двери и поворачиваясь к нему лицом, — по крайней мере одна волчица нас пасет.
— Да, чтобы они сдохли, твари проклятые! Ненавижу. Я им покажу подкрепиться, вот вам! — он резко встал, сел на своих нарах и выставил дулю в сторону двери, — накося выкуси!