Золотое руно (сборник)
Шрифт:
– Как насчёт пятнадцатого марта?
– Мы согласны.
– Обвинение?
Поднялась заместитель окружного прокурора Линда Зиглер; в сорок один год она уже сделала блестящую карьеру и была одним из лучших юристов в Группе дел особой важности Монти Эйджакса. Это была худая жгучая брюнетка с короткой причёской в стиле панк, орлиным носом и волевым подбородком.
– Да, – сказала она сухо и отрывисто, – мы согласны на эту дату, ваша честь.
– Ваша честь, я хотел бы поднять вопрос о залоге, – сказал Дэйл.
Зиглер уже села, но немедленно снова вскочила на ноги.
– Ваша честь, обвинение возражает против залога. Особая жестокость совершённого
– Ваша честь, у моего клиента чистое досье.
– У вашего клиента нет досье, – возразила Зиглер, – что далеко не то же самое. У себя дома он мог быть закоренелым рецидивистом. На этом звездолёте могли лететь опасные преступники, которых изгнали с родной планеты.
– Ваша честь, – сказал Дэйл; его низкий голос заполнил зал суда. – Для таких домыслов нет абсолютно никаких оснований. Презумпция невиновности распространяется также и на прошлое обвиняемого в отсутствие прямых свидетельств обратного, так что…
– Достаточно, мистер Райс, – сказал судья Дайк. – Мы поняли вашу точку зрения.
– Обвинение по-прежнему возражает против залога, ваша честь.
– На каком основании, мисс Зиглер?
– Опасность бегства.
– О, перестаньте! – сказал Дэйл. – Тосок для этого слишком заметен.
– Это так, – согласилась Зиглер. – Но существует множество юрисдикций, которые могут отказать нам в его экстрадиции.
Дэйл развёл руками.
– Мой клиент заверяет в своём искреннем намерении предстать перед судом.
– Ваша честь, обвиняемый имеет доступ к звездолёту . Это очевидный риск.
– Суд осведомлён о сопутствующих обстоятельствах этого дела, – сказал Дайк. – Мы склоняемся к тому, чтобы разрешить залог, в частности, чтобы продемонстрировать тосокам рациональную природу американского правосудия.
– В таком случае, ваша честь, обвинение настаивает на высокой сумме залога.
– Ваша честь, у моего клиента нет денег – абсолютно никаких.
– Как же он тогда платит вам? – спросил Дайк.
– Я, э-э… согласился на долю прибыли от возможных деловых операций тосоков. Выплата моего вознаграждения отложена на… некоторый срок. У них действительно нет денег, так что даже символический залог станет для Хаска серьёзной проблемой.
– Мы не сомневаемся, что ваш клиент сможет мобилизовать какие-то ресурсы, мистер Райс. Сумма залога устанавливается в размере двух миллионов долларов; десять процентов должны быть выплачены наличными. – Дайк стукнул своим молотком.
Дэйл обернулся и посмотрел на Фрэнка Нобилио, сидевшего на галерее непосредственно за столом защиты. Глаза Фрэнка были удивлённо распахнуты: он явно не знал, где взять такие деньги. Однако Дэйл просто залез в карман своего пиджака от Армани, достал из него чековую книжку и принялся писать.
После предъявления обвинения Дэйл и Фрэнк отвезли Хаска обратно в Валкур-Холл, где он явно обрадовался встрече с остальными тосоками. Сами же они вернулись в офис «Райс и партнёры» на двадцать седьмом этаже небоскрёба «Баухаус» в самом центре Лос-Анджелеса.
Дэйл сел за стол; Фрэнк же совершенно утонул в стоящем перед столом массивном мягком кресле. Две стены кабинета Дэйла были скрыты дубовыми книжными полками. Полки были высокого качества – даже в середине они не проседали под тяжёлыми томами сводов законом и сборников прецедентов. В третьей стене была входная дверь. Тут же размещался университетский диплом Дэйла (из Колумбийского университета), несколько
200
Американский военный и государственный деятель, первый чернокожий четырёхзвёздочный генерал и первый чернокожий госсекретарь (2001–2005, в администрации Джорджа Буша-младшего).
201
Президент США в 1977–1981 годах.
202
Известный американский тележурналист, работавший на канале «Си-би-эс».
– Нам, конечно, придётся нанять консультанта по подбору присяжных, – сказал Дэйл, глядя на Фрэнка поверх сцепленных пальцев.
– Ох. – Фрэнк нахмурился.
– Не слышу в вашем голосе энтузиазма.
– Я… нет, мы должны делать всё, что необходимо. Просто компоновать состав жюри так, чтобы дать преимущество одной из сторон… это ведь подрывает саму концепцию справедливого беспристрастного жюри.
– Так и есть.
Фрэнк вскинул брови.
– Вы с этим согласны?
– Конечно. Вы читали «Убить пересмешника»?
– Нет. Но фильм видел.
Дэйл кивнул.
– Одна из немногих удачных экранизаций литературного произведения. Как в книге, так и в фильме Аттикус Финч выступает перед жюри с речью о том, что система жюри присяжных – не просто абстрактный идеал. «Я не идеалист, чтобы твёрдо верить в честность судов и нашей системы жюри присяжных, для меня это не идеал, но существующая, действующая реальность». Ну, вы знаете сюжет: жюри, состоящее из белых мужчин, признало чернокожего мужчину виновным в преступлении, которое он физически не мог совершить. Я навёл о вас справки, Фрэнк; вы идеалист, как Аттикус Финч. Но я боюсь, что жизнь, проведённая в судах этой страны, смыла розовую краску с моих очков; я не верю в честность судов или системы жюри присяжных. Если вы поставите невиновного перед не тем жюри, оно признает его виновным. Но это та система, которая у нас есть, и наша обязанность перед Хаском – слепить для него такое жюри, с которым у него хотя бы будет шанс.
– И всё же… – сказал Фрэнк.
– Будьте уверены, сторона обвинения будет пытаться сформировать жюри, устраивающее её. Поверьте мне, Фрэнк, в таком большом процессе, как этот, отказ от услуг консультанта по подбору присяжных равносилен признанию в некомпетентности. – Дэйл замолчал на мгновение. – Даже шутка у адвокатов такая есть. В Англии суд начинается после завершения отбора присяжных. У нас в Штатах, как только завершён отбор присяжных, завершён и суд.
– Ладно, ладно. Так кого же мы ищем?