Золотое руно (сборник)
Шрифт:
Зиглер прошла вглубь комнаты и уселась в кресло. Кровать Смазерса была смята, но в остальном в комнате царил порядок.
– А… простите, меня профессор, я признаю, что совсем не ориентируюсь в этой области – а в чём состоят основы ваших построений?
Смазерс, похоже, начинал понемногу оттаивать.
– Говоря простым языком, в том, что строение тела у всех форм жизни, неважно, откуда они происходят, должно соответствовать некоторым фундаментальным принципам.
– Фундаментальные принципы строения тела?
Смазерс кивнул.
– Наши тосокские друзья – позвоночные. В самом
Зиглер кивнула.
– Так вот, – сказал Смазерс, – тосоки отличаются от земных позвоночных в нескольких весьма заметных аспектах. У наших позвоночных части тела существуют либо в единственном числе, либо парами: у нас есть одно сердце, одна печень, одна селезёнка, один желудок, но два лёгких, две почки, два глаза, две руки, две ноги и так далее. Из-за парности частей нашего тела всё оно имеет билатеральную, или двустороннюю симметрию.
Зиглер кивнула.
– У нас только две стороны. У тосоков же, в отличие от нас, симметрия квадрилатеральная или четырёхсторонняя. Их части тела существуют либо поодиночке, либо группами по четыре. Покрайней мере, это Стант согласился подтвердить.
– Но ведь это не так, – сказала Зиглер. – У них две руки и две ноги, и глаза у них парами.
Смазерс кивнул.
– Да, да. По крайней мере, так кажется на первый взгляд. Глядя на продукт миллиардов лет эволюции, трудно увидеть стоящую за ним базовую архитектуру. Но давайте представим себе гипотетическое примитивное существо с Альфы Центавра. Я полагаю, что оно должно было быть устроено как-то так. – Он взял со стола разлинованный блокнот и нарисовал большой круг с четырьмя меньшими кругами вокруг него, словно столик в кафе и четыре стула. – Это вид сверху, – пояснил он. – Центральный круг – туловище животного. Каждый из четырёх меньших кругов – это конечность, видимая со стороны плеча. Я подозреваю, что у ранних форм центаврианской жизни конечности не были дифференцированы и все четыре использовались для передвижения: как жгутики у водных обитателей и как ноги у жителей суши. Назовём эти конечности северная, восточная, южная и западная. – Он подписал рядом с ними буквы «С», «В», «Ю» и «З».
– Ну вот, – сказал Смазерс, – вы видели, что у тосоков две руки: одна спереди, почти как хобот, другая, более тонкая – сзади, где вы ожидали бы увидеть хвост. У них также две ноги, одна справа, другая слева. Очевидно, что в процессе эволюции произошло вот что: восточная и западная конечности стали использоваться исключительно для передвижения, а северная и южная укоротились, перестав доставать до земли, что освободило их для использования в качестве манипуляторов.
– У
– А глаза? – спросила Зиглер.
– Точно – четыре глаза. Подозреваю, что изначально они были равномерно распределены вдоль окружности головы, но со временем передвинулись и сформировали две пары, каждая из которых стала способна к стереоскопическому зрению.
Зиглер, впечатлённая, кивнула.
– Ну, хорошо, сказала она, – вы, без сомнения, с базовой физиологией разобрались наилучшим образом.
– Настолько, насколько вообще возможно, не имея понятия о том, как устроены тосоки внутри.
– И как бы вы убили одного из них?
Смазерс заметно напрягся.
– Я… прошу прощения?
– Если присяжный признают Хаска виновным, обвинение будет просить для него смертного приговора. Его надо будет привести в исполнение.
– О…
– Так как бы вы убили тосока?
– Я… э-э… хороший вопрос.
– Они сообразили, как убить одного из нас, довольно легко, – язвительно напомнила Зиглер.
– Мы… э-э… у нас в Канаде нет смертной казни, – сказал Смазерс. – Я не уверен, что я подхожу для этой задачи.
– Мои источники утверждают, что вы единственный, кто подходит для этой задачи. Штат Калифорния компенсирует вам затраченное время, но нам правда очень нужно знать, как убить тосока. – Она улыбнулась ему. – Считайте это научной головоломкой.
Смазерс почесал сквозь бороду подбородок.
– Ну, практически кого угодно можно убить, лишив его кислорода.
Зиглер покачала головой.
– Казнь должна быть быстрой и безболезненной, иначе такой способ признают неконституционным «жестоким и необычным» наказанием. Она также не должна быть кровавой; публика на такое не согласится.
Смазерс задумался.
– Это будет непросто. Повесить – но у тосоков нет шеи; глаза на затылке делают её ненужной. А использование смертельной инъекции или газовой камеры требует знания тонких деталей физиологии; я могу предложить множество ядов, но не смогу гарантировать, что какой-то из них подействует быстро и не причинит боли.
– Электричество?
– Да, вероятно… но, опять же, не могу гарантировать, что для тосока это будет быстро и безболезненно.
– Значит, вы должны отыскать способ.
Смазерс покачал головой.
– Правда, мисс Зиглер, я…
– И, конечно, – прервала его Зиглер, – после казни мы можем предоставить вам доступ к телу. – Она сделала паузу. – Это может стать вашей единственной возможностью познакомиться с анатомией пришельцев.
Смазерс задумался на очень долгое время; очевидно, в нём развернулась нешуточная внутренняя борьба. Наконец, он сказал:
– Как вы знаете, у нас нет ни образцов тканей, ни рентгенограмм тосоков; они на этот счёт чрезвычайно стеснительны. Так что задача очень непростая. – Он снова помолчал. – Положитесь на меня, мисс Зиглер. Уверен, я отыщу способ. – Но потом он покачал головой и снова на долгое время замолк. – Я лишь надеюсь, что после этого смогу жить дальше в мире с собой.