Золотое руно (сборник)
Шрифт:
– Суд склонен согласиться, – сказала Прингл. – Мистер Райс, я не вижу в вашей пояснительной записке ничего, что могло бы склонить меня к согласию с вашей просьбой. Кроме того, на этапе расследования вы имели возможность затребовать любые улики, какие считали нужным.
– Ваша честь, – сказал Дэйл, – защита имеет основания полагать, что показания доктора Эрнандес положат начало новой линии расследования, которая может быть осуществлена лишь на борту базового корабля. – Он повернулся к Зиглер. – Вообще-то полиция должна была обыскать жилище
Зиглер снова развела руками.
– Господи, ваша честь, но ведь тосокский корабль находится вне юрисдикции полиции Лос-Анджелеса. Вообще вне чьей бы то ни было юрисдикции. Никто не в силах выдать ордер на его обыск, который имел бы законную силу.
– Но если капитан Келкад согласится позволить присяжным…
– Нет, – сказала Прингл, качая головой. – Нет, даже если он согласится, это ничего не изменит. Слишком большой риск. Если кто-то из присяжных пострадает, судебные иски будут неимоверные.
– Мы могли бы попросить присяжных подписать отказ от претензий, – сказал Дэйл.
– А если хотя бы один из них откажется? – спросила Прингл. – Тогда всё, несостоятельный процесс.
– Есть запасные…
– Я не собираюсь сама устраивать ситуацию, в которой мне придётся снова залезать в корзинку с запасными. Нет, мистер Райс, если вы думаете, что улики на борту звездолёта, найдите способ представить их мне в зале суда. А теперь зовите присяжных, и давайте работать.
Дэйл оглядел два ряда пустых тосокских сидений, и повернулся лицом к судье.
– Защита вызывает доктора Карлу Эрнандес.
Женщину усадили на свидетельскую скамью и привели к присяге.
– Доктор Эрнандес, – сказал Дэйл, – кем вы работаете?
– Я завотделением хирургии в Университетском медицинском центре в Лос-Анджелесе.
– И в этом качестве вы получили возможность принять участие в хирургической операции над пациентом-тосоком?
– Да.
– Опишите, пожалуйста, сопутствующие этому обстоятельства.
– Обвиняемый Хаск получил огнестрельное ранение восемнадцатого мая. Ему требовалась немедленная операция по извлечению застрявшей в его теле пули. Другой тосок по имени Стант выполнил операцию, и мне посчастливилось ассистировать ему при этом.
– Когда операция выполняется над человеком, он обычно в это время полностью одет?
Эрнандес улыбнулась.
– Нет.
– То есть та часть тела, где производится хирургическое вмешательство, обычно обнажена, не так ли?
– Да.
– Была ли с Хаска перед операцией снята одежда?
– Да, я сняла с него его жилетку, а потом накрыла его стерильными простынями так, чтобы оставить открытой только область вокруг входного отверстия.
– Вы это сделали до или после того, как Стант вошёл в операционную?
– До того. Стант в это время получал инструктаж относительно
– То есть в тот день только вы видели тело Хаска полностью?
– Нет, три медсестры также его видели.
– Но Стант не видел?
– Нет. Стант попросил меня сомкнуть рану после того, как пуля была удалена. К тому времени, как с тела Хаска были удалены накрывавшие его простыни, Стант уже покинул операционную.
– Когда вы увидели обнажённый торс Хаска, вы заметили что-то необычное?
– Ну, в тосокской анатомии для нас всё необычно. Мне как врачу была интересна каждая её деталь.
– Конечно, конечно, – сказал Дэйл. – Я имел в виду вот что: было ли пулевое отверстие единственным следом недавнего ранения на торсе Хаска?
– Нет.
– Какие ещё следы вы заметили?
– Я заметила три длинных приподнятых над поверхностью тела линии фиолетового цвета.
– Эти линии напомнили вам что-то из виденного ранее?
– Да.
– Что же именно?
– За исключением цвета они выглядели очень похоже на недавние шрамы.
– Какого рода шрамы?
– Ну, при обычных обстоятельствах я бы сказала, что это были шрамы от незашитых ран, но…
– Что вы имеете в виду под «обычными обстоятельствами»?
– По краям хирургических шрамов обычно имеются маленькие участки рубцовой ткани, образующиеся вследствие того, что на разрез накладывается шов.
– То есть, то были не хирургические рубцы?
– Да нет, наоборот, я думаю, как раз хирургические. Стант говорил, что его народ не пользуется швами – по крайней мере, сейчас – для смыкания раны. Но рану нужно же как-то сомкнуть, иначе она так и останется открытой. Эти линии были очень тонкими и очень ровными – такие, какие обычно оставляет скальпель. Их края явно были чем-то стянуты.
Дэйл залез в лежащую на его столе сумку и извлёк из неё куклу-тосока; «Маттел» выбросила их на рынок вскоре после прибытия пришельцев на Землю.
– Доктор Эрнандес, вы не могли бы показать на этой кукле, на каком месте были шрамы?
– Конечно. – Она начала было вставать с о свидетельского места, но Дэйл остановил её жестом руки. Он подошёл сам и протянул ей куклу и фиолетовый маркер.
– Один был здесь, – сказала она, проводя вертикальную линию между передней рукой и левой ногой в нижней части туловища.
– Второй был здесь, – сказала она, рисуя горизонтальную линию под левым передним дыхательным отверстием.
– И третий был здесь, – сказала она, проводя диагональную линию ниже и чуть-чуть левее передней руки. – Возможно, были и другие шрамы; я не видела его спины.
– Значит, доктор Эрнандес, – сказал Дэйл, – вы – единственный человек, ассистировавший при хирургической операции над тосоком, не так ли?
– Да.
– Вы следили за информацией о тосокской анатомии, которая стала известна в ходе этого процесса?